Ее превосходительство адмирал Браге

Мах Макс

– Это, - положила она на устроенный между креслами столик тонкую черную полоску из какого-то матового материала, - часы и телефон. Вообще-то, много чего еще, но вам все остальные функции этого прибора быстро не освоить. А вот часы – это просто. Надел на руку… Варя, дай руку!

Полоска обернулась вокруг Вариного запястья и неожиданно затвердела. Не метал, а, словно бы, мягкий кожаный ремешок. Обтянул запястье, сросся, и все – черный матовый браслет.

– Подумай о времени, - предложила Бессонова. – Только четко. Мол, хочу знать, который час.

Ара подумала. Представила себе часы. И вдруг там, где должен был бы находиться циферблат, будь эта полоска, и в самом деле, часами, возникло утолщение, быстро превратившееся в небольшой прямоугольник, а на нем голубые фосфоресцирующие

цифры: 23:12.

– Двадцать три часа двенадцать минут, - сказала женщина. – Только подумаешь о времени, появятся цифры. Прибор настраивается на пользователя. Я их, - она положила перед Виктором вторую полоску, - заранее настроила на вас двоих. А теперь еще одно. Сейчас, Варя, подумай обо мне. Четко проартикулируй мысленно «Маша». Давай!

Ара произнесла мысленно имя их благодетельницы и неожиданно на руке доктора Бессоновой что-то тихо зажужжало.

– Звук я выставила специально для вас, а так прибор бесшумный. Просто почувствуете дрожание и все.

– Слушаю! – сказала она через несколько секунд, дав им вволю послушать жужжание, раздающееся из браслета – он был у Бессоновой золотистым. – Говорите!

В общем, следующие полчаса они учились связываться друг с другом, с Марией Ивановной, и с некоей «диспетчерской», куда следовало «телефонировать» при любом осложнении, недопонимании и возникновении нештатной ситуации.

Прибор представлялся невероятным чудом. Часы. Телефон. Компас. Градусник. И шагомер. И все это, по словам Бессоновой, всего лишь простейшие функции из достаточно длинного списка. Но даже на овладение ими ушло довольно много времени. Тем не менее, Мария Ивановна выдала им с Виктором по маленькой книжечке на немецком языке, в которой четко и ясно объяснялось, что потенциально может делать этот прибор, и как этого добиться. Коротко, логично и недвусмысленно. Так же к часам-телефону прилагались крошечные ушные телефоны и приклеивающийся к горлу микрофон в виде маленького черного пятнышка.

«И ведь это не военная техника, - отметила про себя Ара. – Чисто гражданские модели и, возможно, даже детские!»

Спрашивать об этом она не стала, но предположила, что для продвинутых пользователей – и уж, тем более, для военных, - наверняка существуют гораздо более сложные приборы. Ей, впрочем, хватило и этого. Но она ведь отнюдь не продвинутый пользователь…

***

Иногда ей даже хотелось, - такая греза, - чтобы что-то пошло не так. Неважно что. Для Ары, в ее ночных мечтаниях главным была не причина, а следствия. Убежать в тайгу… Вот где она смогла бы развернуться в полную силу, тем более, что и Виктор, почитай, вырос в таких вот богом забытых местах. Вдвоем они бы показали любому злодею, где раки зимуют, и уж точно, что не попались бы. Напротив, Ара знала множество способов убить человека в лесу, не прибегая к силе огнестрельного оружия, и штурмовой нож, в этом смысле, всего лишь одно из возможных решений. Есть еще ловушки с кольями и самострелы, разнообразные капканы и ловчие петли, и все это она могла соорудить даже без настоящей веревки, но как раз моток тонкого, но прочного троса, сплетенного из неизвестных ей синтетических нитей, входил в «малый набор выживальщика», приготовленный для них принимающей стороной. Так что, дай ей только волю, устроила бы какому-нибудь плохому парню – или даже парням во множественном числе, - таежные гонки с препятствиями, из которых этим супостатам живыми уже не выйти. Однако на деле, все это были всего лишь сладкие мечты. Доктор Бессонова все организовала настолько хорошо, что даже, если захочешь, ни к чему не придерешься. Просто потому что не к чему.

Другой фантазией Ары было путешествие по этому роскошному миру. Каков он на вид, она могла судить лишь по телевизионным передачам, идущим, в основном, на местном русском языке, который она, разумеется, не понимала. «Да», «нет», «хлеб, вода» и «твоя моя не понимай» - отнюдь недостаточно для понимания закадрового текста. Впрочем, зрительный ряд зачастую позволял кое в чем разобраться и уловить общий смысл происходящего на экране. Поэтому ей,

собственно, и хотелось погулять по этому миру самой. Лично убедиться, что женщины здесь добились такой степени равенства, что, с одной стороны, могут ходить по пляжу в одних, ничего, на самом деле, не прикрывающих трусиках, а с другой – избираться главами правительств, директорами банков и министрами обороны. Об этом рассказывалось в документальном фильме на английском языке, который показывали на местном дальновидении с субтитрами на неизвестном Аре языке. Впрочем, Виктор откуда-то знал, что этот алфавит называется Кириллицей и, что на нем пишут русские, украинцы и белорусы.

Украинцы, как тут же выяснилось, это киевляне, а белорусы – частично себерцы, а частично литовцы. Но не суть важно. Прикольно было бы просто погулять там, среди этих людей, которые в силу неизвестно откуда взявшихся различий в календарях, являлись ее и Виктора потомками в третьем или даже четвертом поколении. Ара, по такому случаю, и сама была не против искупаться не только без лифчика, но и вообще без всего, как показывали в какой-то фильме про любовь. Что там и как случилось с героями рассказа, Ара не поняла, да, честно говоря, и не пыталась. Однако сцена на пляже запала ей в душу, как, впрочем, и несколько сцен настолько откровенного секса, что у Ары закралось подозрение, не крутят ли здесь на дальновидении обыкновенную порнуху. Может быть, так и обстояли дела, но тогда следовало признать, что в этом мире снимают очень качественные порнографические фильмы. Ара, будучи курсантом, видела несколько таких, и местных, себерских, и иностранных, франкских и шведских, и потому знала, что в Себерии – как и во всех прочих странах, - до такого уровня еще не доросли.

В общем, «мечт» было много, включая сюда эротические сны и предсонные фантазии на вечную тему «а можно еще и так, так и даже вот так». Однако Олег был далеко, а спать с Виктором обиженная его прошлым небрежением, Ара не желала. Можно было бы попробовать с кем-нибудь из местного персонала, но очень уж ей не хотелось смешивать рабочие отношения с личными. Так что и эти ее фантазии оставались бесплодными и, по большому счету, никак не осуществимыми. Зато их с Виктором будни были и сами по себе похожи на сон или предсонную фантазию.

«Полетав» с недельку на тренажере – а она резвилась на этом фантастическом имитаторе часов по восемь ежедневно, - Ара вылетела наконец в свой первый самостоятельный полет. Разумеется, не одна, а с инструктором за спиной, но взлет и пилотирование осуществляла она сама, и это для нее было главным.

Забралась в кокпит, устроилась, огляделась, проверяя, правильно ли запомнила расположение приборов и систем управления на приборной доске - средняя часть, левый и правый щитки – на правом и левом пультах, систему управления оружием под нижним краем средней части приборной доски и прицел, и сообщила диспетчеру, что готова к вылету. Получила добро, дождалась пока наружная команда запитает системы электричеством, и пошло: включить генератор на правом пульте, бустерная помпа на левом пульте, зажигание… Все-таки она была примерной ученицей. Ни страха, ни сомнения, и руки выполняют все требуемые регламентом действия в автоматическом режиме, и кажется, что все это настолько просто и очевидно, что и ребенок разберется, но, на самом деле, это всего лишь иллюзия. Нужно быть мичманом Бекетовой, прошедшей огонь и воду, - а заодно и медные трубы, - учившейся, воевавшей и снова учившейся, чтобы сейчас сделать все, как полагается, и поднять в воздух эту невероятную машину.

А потом был полет. Первый ее самостоятельный полет на реактивном истребителе-бомбардировщике, и это было, как говорят в Земле Хабарова «что-то с чем-то». Незабываемые ощущения, а ведь тогда, при первом подходе, она всего лишь выполнила ученический минимум. Техника пилотирования нарастала постепенно, от полета к полету. А вылетала Ара по два раза каждый день, так что не удивительно, что уже через неделю она демонстрировала неплохой уровень пилотирования. И еще через восемь дней – перешла от простого пилотажа к сложному, а к окончанию курса инструктор сказал ей, что на его взгляд, служи она в советских ВВС в 50-е годы, считалась бы асом.