Эффект Лотоса
Шрифт:
— Даже сложнее, чем вообще ничего не знать?
Он подошел так близко, что я чувствую запах его одеколона. Я ощущаю жар его кожи, отчего мне хочется прижаться к нему и впитать его тепло.
Эта мысль заставляет меня очнуться.
— Это не первый твой висяк, — говорит он, отвлекая меня от раздумий. — Ты знаешь, что в конце туннеля не будет хэппи-энда. Да, ты узнаешь правду, добиваешься справедливости, обретаешь какое-то чувство завершенности. Но не испытываешь никакого удовлетворения.
Конечно, он прав. Сколько раз я сидела перед ноутбуком
Я потираю руки, прогоняя внезапный холод, вызванный кондиционером.
— Хорошо, — говорю я, смиряясь. — Тогда давай просто следовать за зацепками.
— Куда бы они нас не привели.
Я обжигаю его взглядом. «Нас».
— Думаю, за мной следили, — вырывается у меня. Меня одолевает потребность выложить Рису всю правду. Возможно, это вызвано чувством вины за мое ранее вранье, а может чем-то еще… тоской, которую я вижу в его глазах. Мой мозг упорно говорит игнорировать ее, избегать.
Он мрачнеет.
— Где?
— После того, как я ушла от Кэм. Недалеко от ее дома. Кажется, я видела мужчину. — Я пожимаю плечами. — Может, это просто совпадение. — Но я вспоминаю о записке. Кто-то пытается убрать меня из расследования.
— Ты запомнила, как он выглядел? — Настаивает Рис.
— Высокий. Возможно, это была женщина. Они скрылись за деревьями, как только я их заметила. — Когда я произношу это вслух, звучит глупо.
Рис все еще держит меня за руки, его хватка усиливается.
— Ты не можешь заниматься расследованием в одиночку, — решает он. — Мы должны относиться к этому серьезно, пока не докажем обратное. Кто-то отправил эту записку. Кто не хочет, чтобы ты занималась делом Делани, или он боится… — он замолкает.
— Что я найду связь со своим делом?
По плотно сжатым губам я вижу, что он наконец признает то, что долго отрицал. Сталкер связан с моим прошлым. И он может оказаться ключом к расследованию, если только не заставит меня прекратить расследование.
Если он меня не убьет.
Чего он ждет?
— Не хочу сейчас об этом говорить, — говорю я, пытаясь вырваться из его хватки.
Его темные брови сходятся в одну линию.
— Есть что-то еще, — говорит Рис, читая меня как раскрытую книгу. — Что еще, Хейл?
Я пытаюсь отвернуться, но он не позволяет. Сильные пальцы удерживают меня. На этот раз он не отпускает меня.
— Скажи мне.
Пока я пытаюсь его оттолкнуть, в голове ярко вспыхивает образ Кэмерон.
— Кэм. Она беременна.
Боже, я такая жалкая. Я приехала сюда, чтобы раскрыть дело Джоанны, привлечь убийцу к ответственности. А не упиваться жалостью к себе.
Мне не стоило возвращаться.
Я замечаю, что хватка на моих руках ослабляется. Рис смягчается от моего признания. Затем его ладони скользят по моим рукам — утешающая ласка, которая должна показать неуместной, но ощущается совершенно естественно. Как будто он все время прикасается ко мне таким образом.
Это
От сердечной боли в глазах щиплет, подступают слезы, но я вдыхаю, подавляя их. Я не буду поддаваться горю.
Я жива.
А Джоанна — нет.
Рис пытается что-то сказать, но я его останавливаю. Я сама боюсь, как отреагирую, если он откроется мне прямо сейчас.
— Я не… Я в порядке. — Я выдавливаю напряженную улыбку. — Кроме того, это последнее, о чем мне стоит беспокоиться.
Его руки касаются моих плеч. Каким-то образом он оказывается еще ближе, он такой высокий, и от этого я чувствую себя защищенной. Воздух между нами наполняет странная смесь спокойствия и дразнящего тепла. Это мучительное, сбивающее с толку сочетание, которое я никогда раньше не ощущала рядом с Рисом. Но в то же время оно не кажется мне незнакомым — только мне не кажется, что это что-то незнакомое; словно прошлое и настоящее столкнулись, как это всегда и происходит.
Он погладил меня по лицу, скользнул по подбородку, и я почувствовала, как от нежного прикосновения нагревается кожа. Он так смотрит на меня… Он целовал меня однажды, только однажды. У озера, нежно прижавшись губами к моему лбу. Но это был поцелуй брата или друга — утешительный поцелуй.
Но главное в поцелуе — это намерение, и в его горящем взгляде нет ни капли намерения утешить меня. В их глубине пылает неистовый голод. Я разрывалась, не зная что делать — прильнуть к нему или оттолкнуть.
— Лэйкин… я должен тебе сказать… — его хриплый, гортанный шепот вызывает во мне противоречивые эмоции. Для Риса я — Хейл. Напарница. Кем для него является Лэйкин?
Его рот приближается к моему, он уже так близко, что я чувствую тепло неровного дыхания. И тут раздается звонок.
Звонит стационарный телефон.
Я прихожу в себя и делаю шаг назад. Его руки падают, но я уже скучаю по его объятиям. Он задерживает на мне взгляд на секунду дольше необходимого, в глазах виден вопрос. Если он уйдет прямо сейчас, мы, возможно, никогда не вернем этот момент. Если он уйдет… мы никогда не признаем этот момент.
Долю секунды я колеблюсь.
Прежде чем я принимаю решение, он поворачивается, чтобы ответить на звонок.
Я слушаю, как он кратко беседует с администратором отеля, и пытаюсь унять вихрь эмоций. Затем он кладет трубку.
— Что случилось? — Мое сердце все еще колотится слишком быстро.
Рис проводит рукой по волосам.
— Местные жители знают, что мы работаем по делу Делани. Один из детективов оставил нам сообщение на ресепшен.
Как правило, правоохранительным органам не требуется много времени, чтобы узнать, что ФБР возобновило работу над старым делом. Некоторые обижаются, думая, что мы вторгаемся на их территорию и стараемся выставить их в плохом свете. Словно, если мы раскроем дело, это будет означать, что они плохо сработали.