Эффект пустоты
Шрифт:
Переливаю любовь из себя в Кая, мысленно обнимаю его.
Он вздрагивает.
«Кай? Это Шэй. Ты меня слышишь?»
Он пробует пошевелить губами, ответить.
«Нет. Не говори. Думай».
«Шэй? Я не понимаю. Ты где? У тебя все нормально?»
«Я ряд ом, но прямо сейчас подойти к тебе не могу».
«Каким образом мы разговариваем?» Мысли у него путаются;
«Значит, это приятный сон». Я поглаживаю его изнутри и стараюсь снять боль, как снимала свою, когда пуля порвала мне ухо. Направляю к нему волны своей энергии, и в голове у него проясняется.
«Это действительно ты?»
«Я. Мы собираемся вытащить тебя. Только лежи спокойно».
«Как будто я что-то могу. Кто это «мы»?»
«Об этом в другой раз».
«Не делай глупостей. Оставь меня и спасайся сама».
«Извини, не могу».
«Ты не хотела с ними ехать. Зря я тебя не послушался».
«Шэй? Шэй!» Это Келли. Вернулась.
«Сейчас мне нужно идти. — Я мысленно отправляю ему поцелуй и чувствую его на наших губах, а потом делаю единственную вещь, которая, по моему мнению, ему сейчас нужна. — Спи, Кай. Спи». Я погружаю его в глубокий целительный сон.
21
КЕЛЛИ
Мы ждем до сумерек.
Шэй подкрадывается к первому солдату. Он сидит на бревне, глаза и ствол направлены на Кая. Потом он чихает и крутит головой, и я командую Шэй замереть, пока он не успокоится.
Удастся ли ей это сделать?
Никогда я раньше так не злилась из-за того, какой стала. Когда Шэй помогла мне обнаружить, где затаились солдаты, я попробовала сжечь их обоих: бросалась сквозь них, как делала это с тем мальчишкой у реки в Абердине. Ничего не получилось. Могу только предположить, что это из-за костюмов биозащиты — они блокируют меня, защищают от моего внутреннего жара.
«Будь у меня тело, я бы их размазала».
«Вот как?» — спрашивает Шэй, прочитав мою последнюю мысль.
«О да. А ты можешь это сделать?»
Шэй не отвечает. Я рассказала ей, что солдат, стрелявший в Дункана, неподвижно лежал на земле, когда я возвращалась в парк, и она ответила, что, наверное, что-то с ним сделала. Теперь пытается разобраться, что именно тогда сделала. Не доверяет себе и опасается, что не сумеет достаточно сильно стукнуть камнем по голове того, который сидит сейчас в засаде.
Я бы сумела. Представляю себе, как он обливается кровью, и от образа в моей голове Шэй тошнит.
«Вспомни, кто они и чем заняты. Если бы им представилась возможность, они застрелили бы и тебя, и Кая. А теперь соберись».
Шэй двигается как можно тише, одновременно посылая солдату успокаивающие мысли: «Все спокойно, ты один, ночь тиха». В темноте я вижу лучше ее и подсказываю, куда поставить ногу, слежу за солдатом, стараясь подвести ее как можно ближе.
«Подожди», — говорю я, и Шэй останавливается. Солдат поворачивает голову и что-то говорит по рации, встроенной в костюм биозащиты: слишком тихо, и мы ничего не слышим.
Проговорив, он снова наводит прицел на Кая. Подкрадываемся ближе.
«Пора, Шэй. Сделай это ради Кая. Сделай, ты должна».
22
ШЭЙ
Как он может не слышать биение моего сердца?
Келли так ясно показала мне, что нужно сделать. Размахнуться и изо всех сил шарахнуть его камнем по голове. И одновременно пинком отбросить в сторону оружие.
Я, шестнадцатилетняя соплячка, против подготовленного убийцы-военного. Ну конечно, у меня наверняка получится.
«Сделай это!»
Сделаю, потому что должна.
Глубокий вдох. Фокусируюсь на нем. Солдат услужливо слегка откидывает голову.
«Давай».
Изо всех сил опускаю камень ему на голову; жуткое ощущение сводит желудок спазмом.
В тот момент, когда камень должен соприкоснуться с его черепом, солдат отводит голову в сторону.
Камень задевает его по касательной. Он вскакивает, пошатывается, но оружия не выпускает. Я нахожусь слишком близко, чтобы прицелиться и выстрелить, и он бьет стволом мне в голову. Каким-то чудом мне удается отскочить, и удар приходится в плечо. Тело пронзает боль.
Падаю на колени.
Он на шаг отступает, поднимает ствол и улыбается.
Я испытываю боль и страх, но больше всего во мне злости, поднимающейся внутри. Как он мог? Кто дал ему такое право? Волна обжигающей ярости бурлит и пенится, а потом мгновенно выплескивается из меня.
Дернувшись, он падает на землю.
«Видишь, как легко», — говорит Келли.
Я ошеломлена, из желудка к горлу подступает кислотный привкус. Неужели я только что сделала это? Неужели моя злость может причинить людям вред, как этому солдату, неподвижно лежащему передо мной?
Келли читает мои мысли. «Полезная вещь, если не умеешь бить людей камнем по голове. Еще разок, и…»
— Шэй Макаллистер! — В ночной тиши резко звучит громкий голос. — Довольно. Сдавайся, и мы его отпустим.