Эффект пустоты
Шрифт:
Мой отец почти наверняка мертв. Скорее всего, он умер еще до того, как я узнала, кем он мне приходится.
Эта мысль вызывает во мне странное чувство тревоги. Несмотря на мои умозаключения, мысль о том, что он, возможно, умер, занозой сидит у меня в сердце. Не могу понять, что я на самом деле чувствую.
А как насчет Кая? Может, он смотрит на подобные вопросы по-другому. Вдруг ему захочется узнать, кто мой отец.
Но на него сегодня и так много свалилось, слишком много.
Прячу эти размышления поглубже, туда, куда Келли не доберется. Подхожу к Каю и обнимаю его.
29
КЕЛЛИ
Обнявшись,
Время от времени покидаю озерный домик, чтобы посмотреть, чем заняты военные. После тех, что бегали тут вчера с собаками, новых людей в камуфляже не видно. А вчерашние шестеро с тремя собаками обходят по берегу все озеро. Псы лают, скулят, бросаются туда-сюда. Находят шлюпку, оставленную Каем и Шэй. Потом все уходят по следу, ведущему к дороге. С этого момента они сосредотачивают усилия на ней и на тех пунктах, куда она ведет. Похоже, хитрость Шэй сработала.
Во время своих ожиданий и наблюдений я не перестаю размышлять.
Я думала, что обрадуюсь, когда Кай узнает о моем присутствии. Но радости не чувствую. Он так расстроился. Мне-то казалось, он будет счастлив, что я с ним. Но нет. И Кай захотел узнать, как меня похитили, а я не смогла рассказать. Не помню. И то, что помню из случившегося со мной, не рассказала. Это расстроило бы его еще сильнее.
Шэй знала, как он отреагирует; она пыталась объяснить мне, а я не стала слушать.
Но мне известно, где я была; я знаю, что это сделал со мной Первый. И мне известно, что он сбежал. Одна только мысль о нем заставляет меня пылать изнутри — так сильно, что я боюсь случайно спалить кранног и лечу посидеть на берегу.
Если я расскажу про него Каю и Шэй, они захотят того же, чего хочу я, правильно? Особенно если решат, что это их идея.
Когда они, наконец, начинают шевелиться, солнце уже клонится к закату.
Кай садится, опускает голову на руки.
— Чувствую себя, как с похмелья, хотя ни капли не пил, — говорит он. — У меня голова раскалывается.
— Можно я помогу? Ты почувствуешь себя лучше, — робко предлагает Шэй.
Он смущен, а она помогает ему подняться и усаживает на скамью. Встав у Кая за спиной, Шэй разминает ему плечи, шею, массирует голову. Он вздыхает, прислоняется к ней, и она обнимает его. Он поворачивает к ней лицо; Шэй наклоняется, и они целуются.
«Так-так-так!» — говорю я.
Отстраняясь от Кая, Шэй закатывает глаза.
— Что? — спрашивает он.
— Келли сказала—«Так-так-так». Не знала, что она подсматривает, как мы целуемся.
Он качает головой.
— У меня до сих пор в голове не укладывается, что Келиста здесь.
«Келли, а не Келиста».
— Ей нравится, когда ее зовут Келли, — говорит Шэй.
— Я знаю. Извини, Келли. Так называл ее отец, поэтому я старался не употреблять этого имени в общении с ней. — При словах «ее отец» по лицу Кая пробегает тень, а в голове у Шэй что-то мелькает, но я не успеваю понять что. — Но если ей нравится Келли, пусть так и будет. — Он пожимает плечами. — В любом случае мне хотелось бы знать, когда она за нами наблюдает. Смотреть, как мы целуемся — не дело для моей сестренки.
«Предупредите меня за три секунды, и я исчезну!» Шэй улыбается.
— Что такое?
— Она говорит, что исчезнет, если мы предупредим ее.
Кай усмехается.
— Это требует предварительного планирования.
— Кстати, о планировании. Что нам делать дальше?
— Ладно, давай проанализируем ситуацию.
— Давай.
— Значит, мама говорит, что нам нужно обратиться к военным. Она сообщает им, что ты в Киллине. Потом они пытаются убить тебя, оглушают меня, привязывают, используют как приманку, чтобы еще раз попытаться убить тебя. Для военных это ненормальное поведение.
— Нет.
— И я совершенно уверен, что мама тоже от них такого не ожидала.
— Надеюсь, что нет. Это была бы в высшей степени странная реакция на то, что ее сын завел себе подружку, не правда ли?
— Угу.
— Иона советовала не говорить военным, что я выжившая, сказала, что выжившие пропадают.
— И мама говорила, что они пропадают, — еще ни одного из них не доставили к ней, туда. Она хотела, чтобы тебя привезли в исследовательский центр в Ньюкасле. Как насчет того, чтобы добраться к ней самостоятельно?
— Но откуда нам знать, что военные снова не поведут себя так же, когда мы там окажемся? На этот раз и твоя мама может попасть под удар.
— Что же мы еще можем сделать? Чего она хочет — чего сейчас должны хотеть все, — так это определить, что стало причиной эпидемии, пока она не распространилась дальше. Мама говорила, что ты нужна ей для этого.
«Я знаю, где все началось».
— Что? — Шэй смотрит на меня, Кай глядит в пространство между нею и тем местом, где я стою.
«Я знаю, откуда пришла болезнь».
Шэй повторяет мои слова. Они обмениваются взглядами, и Шэй обращается ко мне:
— Ладно, тогда расскажи нам.
«Она явилась оттуда, где я была. С тех островов, где случились взрывы и большие пожары».
— С Шетлендов?
«Да».
— Объясни.
Я так и делаю, а Шэй передает Каю все, что я говорю. Про исследовательский институт под землей, про то, как специально заражали людей, а потом наблюдали, как они болеют и умирают. Но я не умерла. Я выжила. Как Шэй. Вот почему мне известно, какая она сейчас.
Как потом они меня «вылечили».
Когда я рассказываю им, что это значит — глухая комната и пламя, — Кай приходит в бешенство. У Шэй на глазах слезы.
А потом болезнь поразила медицинский персонал; произошли аварии — подземные взрывы, которые переросли во взрывы на поверхности. И она вырвалась из подземелья.
— В новостях говорили, что катастрофа на Шетлендах началась с землетрясения — оно повредило нефтехранилище, и начался пожар, — замечает Шэй. — Возможно, тот же подземный толчок разрушил исследовательский институт.