Егерь
Шрифт:
Сафелия приоткрыла слипшиеся веки, и вновь закрыла их.
– Ipterno… (Согласна…) Tere nos vertas mya infella… (Это была не лучшая из моих идей…) – едва слышно, ответила она.
Стефан медленно обернулся назад. Она сгорбившись лежала на заднем сидении его самого дешевого автомобиля.
– Сафелия… – Стефан выдохнул и протянул руку, прикасаясь к ее холодным пальцам.
– Если попытаешься вернуть меня в больницу – я сбегу. Если попытаешься привезти меня в резиденцию – я сбегу. Если скажешь кому-нибудь о том, что знаешь где я – я сбегу. Если скажешь кому-нибудь о том, что увидишь – я сбегу.
Он сжал ее ладонь в своей и погладил запястье. Толстый рубец, словно браслет, оплетал его.
– Есть одно место, куда можно поехать. Только если расскажешь кому-нибудь о нем – я…
– Сбежишь? – она улыбнулась в темноте.
– Нет. Я буду все отрицать, – ответил Стефан и включил фары.
Он заехал на территорию частного охраняемого многоквартирного дома и припарковал автомобиль на подземной стоянке. Помог выбраться Сафелии с заднего сидения, подхватил на руки и понес к лифту.
– Ты босая два квартала бежала? – спросил он, прикладывая палец к сканеру на кнопке вызова лифта.
– Пришлось… Зато комбинезон уборщика хорош, – пробормотала она. – Темно-синий мне к лицу.
– У тебя глаза не открываются. Нужен офтальмолог.
– Делай, что хочешь, – буркнула Сафелия и прижала голову к его груди.
Он внес ее в холл своего пентхауса. Зажегся приглушенный свет.
– Тащи в ванную, – подсказала Сафелия. – Пока я буду мокнуть, вызовешь кого-нибудь, чтобы осмотрел мои глаза и сотворил чудо.
Стефан внес ее в ванную и опустил на дно джакузи. Стал расстегивать комбинезон.
– Только не кричи, ладно? – попыталась пошутить она, снимая его с плеч.
Части кожи. Части тела. Ромбы, квадраты, трапеции, между которыми залегали толстые белесые канаты. Они стягивали кожу, приковывая к себе внимание.
– Насмотрелся? – хмыкнула Сафелия, прикрывая рукой грудь. – Воду включи, пожалуйста.
Стефан наклонился и обнял ее. Прижал к себе, что было сил, сдавил до боли в пальцах.
– Мне больно, – простонала Сафелия.
– Прости меня… Прости меня… Я же люблю тебя… Люблю… Ты это понимаешь? Ты вообще хоть что-нибудь понимаешь?
– Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь, Стефан, – прошептала она. – Ты Император. И ты не имеешь права никого любить.
– Кто тебе это сказал? – прошептал он, прижимаясь губами к ее щеке.
– Ты сам мне это сказал, – напомнила она.
Тогда, на берегу Вершего океана, они не говорили о его помолвке и предстоящей свадьбе. Если подумать, она вообще с ним не разговаривала. Это он заявился к ней посреди ночи, взял за руку и повел на берег. Погладил по лицу, поцеловал. Она ответила. Все. Он полагал, что повстречав ее, просто получит ответ на вопрос: любит или нет. И больше ничего не изменится. Он вернется на Олманию, женится на Эберроуз и будет существовать дальше. Не стоило ему целовать ее. Не стоило заниматься с ней любовью на пляже. Они встречали рассвет абсолютно голые на песке, и теплая вода омывала их ноги. Он повернулся к ней и сказал: «Я люблю тебя. Но я – Император. И я не имею права никого любить». Она ничего на это не ответила. Молча встала, оделась и ушла. Больше он ее не видел. А потом смерть Ромери. И она на похоронах. А он Император. И не дотянуться до нее… Не прикоснуться…
Он знал, что она бросит его, как только почувствует себя лучше. Понимал, что дверь за ней закроется, и он вряд ли увидит ее вновь. Слезы оросили глаза. С этим больно жить. И жизнь эта больше похожа на беспросветное существование, которому не будет конца.
Стефан включил воду, и она полилась на дно ванной.
– Уйди… – простонала Сафелия.
– Я бы мог тебя искупать… – тихо произнес он.
– Уходи, – ответила она и отвернулась.
Ему ничего не осталось, кроме как оставить ее одну.
– Да, это я, – услышала Сафелия издалека. – Пришли в мою квартиру офтальмолога и специалиста по ранам. Да, поиски объекта прекратить. Пусть продолжают искать заказчиков. Да. И? Скажи ей, что я уехал на совещание. Всем так говори. Да. Срочное. Да. Выполняй.
Роден спустилась на кухню в начале десятого в надежде позавтракать в одиночестве. Увы. Темный восседал за столом и попивал утренний кофе.
– С добрым утром, – она подошла к кофейной машине и начала искать кружку.
– Верхний шкафчик справа от тебя, – подсказал Темный.
– Ты тоже любишь поспать по утрам? – Роден достала кружку и поставила ее в машину.
– Зависит от того, просыпался ночью или нет.
Роден обернулась и внимательно посмотрела на него. Он сидел в расслабленной позе и намазывал джем на какую-то булочку. Настоящий аристократ в настоящие аристократические одиннадцать утра. Волосы не чесаны, щеки не бриты, пижама измята, халат распахнут, ноги босые. Зато аромат свежеиспеченного хлеба выдает утреннюю доставку из какой-нибудь частной пекарни, где встали с рассветом, чтобы выполнить заказ на три вида булок, горкой лежащих перед едва проспавшимся членом Императорской семьи. Долго же он не затрагивал темы ночных кошмаров… А она все ждала: ну когда, когда же он сломается и проявит свойственное всем людям любопытство?
– Извини, если из-за меня ты сегодня не выспался, – Роден включила кофейную машину.
– Ну что ты… – Темный откусил кусок и даже закрыл глаза, демонстрируя удовольствие от завтрака. – Ты едва не пришибла меня своими молниями в приступе горячки, но об этом не стоит беспокоиться.
– Я уже извинилась перед тобой. Мне еще раз извиниться?
– Не стоит, – он пожал плечами и откусил еще кусок. – Правда, ночную рубашку или пижаму я тебе все же куплю. А может даже несколько…
– Я сплю голой, – напомнила Роден и взяла кружку с кофе в руки, вдыхая аромат напитка.
– Сахар на столешнице слева от тебя.
– Спасибо! – она потянулась к сахарнице.
– В моем доме тебе лучше спать одетой.
Роден замерла с ложкой сахара в руке.
– Боишься не выдержать напряжения? – спросила она.
– Боюсь, что поддамся на твои провокации.
Роден размешала сахар и глотнула кофе.
– Правила игры я озвучила, – она достала елотку и прикурила от пальца. – Хочешь – играй, не хочешь – не играй.
Она подошла к столу, выбрала булочку и вгрызлась в теплый край.