Египетская мифология
Шрифт:
Этот тон фанатичной веры проникает даже в официальные надписи. Мы находим фараонов, которые униженно молят богов о божественной охране и просвещении, когда, согласно традиционной теории египетского царства, им следовало бы говорить надменно, так как они сами являются воплощением богов и владыками всей мудрости. Так один царственный проситель сообщает [734] : «Не дозволяй мне делать то, что ты ненавидишь; спаси меня от всякого зла!» Тем не менее такие униженные признания в царской приверженности к ошибкам и слабости не являются столь многочисленными, как параллельные утверждения, имеющие более древние корни. Согласно этим представлениям фараон настолько возвышался над невежественным и слабым человечеством, что не мог сознаться в грехе. После 1000 г. до н. э. старый формализм, вообще говоря, все больше и больше подавлял фанатичный тон, особенно после 750 г. до н. э., когда механическое копирование древнейших форм стало превалирующей тенденцией и когда египетский консерватизм отпраздновал свой величайший триумф. Все в большей степени консерватизм становился высочайшей гордостью теологов. Они обыскивали развалины храмов и гробниц ради надписей и папирусов и выбирали из них древние и не совсем понятные тексты, а также имена и рисунки богов, которым поклонялись предки. Таким образом, на свет появилось много забытых божеств. Эта стилизованная под старину тенденция начинается с эфиопских царей с VIII в. до н. э. и достигает высочайшей точки в IV в. до н. э. в правление Нехтанебо. Это был благочестивый монарх, известный также в более поздней традиции как ученый и колдун, который оставил удивительное количество монументов, иллюстрирующих пантеон и учения далекого прошлого.
734
См.: Miiller. Egyptological Researches, ii. 149.
Чтобы
735
Mariette. Les Papyrus egyptiens du musee de Boulaq. № 17 (Plates XI и ел.); сомнительный текст в особенности изучен Grebaut . Hymne a Ammon-Ra // Revue archeologique, новые серии, xxv. 384–397 (1873).
736
Эта часть гимна была первоначально в молитве к Мину (см. в гл. 7), как также показано стелой Лувра С 30.
737
Название какого-то святилища пропущено. Ср. рисунки святилищ Мина (рис. 136).
738
Ср. в главе 7 об использовании этого знака с Мином и Амоном.
739
То есть Буто и Нехбет.
740
То есть царь.
Дальше гимн просто описывает невероятно древнюю статую бога Мина из Коптоса, о чьем мифологическом характере поэт может сказать мало, поскольку он явно не хочет следовать более поздней идентификации бога с Осирисом. На этой точке стиль слегка оживляется и становится современнее, а затем переходит в гимн солнцу.
Владыка лучей, создатель света,К которому боги обращают мольбы,Который протягивает свои руки, когда пожелает!Его враги сражены его пламенем,Это его око, которое победило зло.Он послал свое копье, чтобы его проглотил хаос,Он принудил нечестивого дракона выплюнуть все, что онпроглотил [741] .Взываю к тебе, о Ра, владыка правды,Чье святилище таинственно, господин богов!Хепри в его ладье,Который отдал приказ, и появились боги!Атум, создатель людей,Тот, кто создал их в различных формах и вдохнул в нихжизнь,Различая форму [742] одного от (формы) другого!741
Важный отрывок, чтобы показать, что чудовищный враг солнца находится в океане.
742
Буквально «цвет» (ср. коммент. 38).
Теперь следует раздел в самом современном, лирическом стиле:
Кто прислушался к мольбе того, кто в тюрьме,По доброте сердца, когда человек взывает к нему!Кто выводит усталость из него, которая ожесточаетсердце,Кто судит угнетенных, угнетенных и нуждающихся!Владыка знания, в чьих устах мудрость [743] ,Чтобы ублажить его, приходит Нил!Владыка веселья, великий любовью,Кто даровал [744] жизнь людям,Кто открыл каждому глаза!О ты, (который был) создан в хаосе,Который создал наслаждение и свет!Боги радуются при виде его доброты [745] ,Их сердца оживают, когда они взирают на него.743
Каламбур оригинала непереводим; египетские термины, здесь использованные, «знание» и «мудрость», также означают «удовлетворение» и «изобилие».
744
Исправить рукопись на «sanehem» и «khnems».
745
Это слово также означает «красота».
Следующий раздел гимна сворачивает к сухому стилю, который прославляет божество, как почитаемое в Фивах и Гелиополе, «кого почитают в шестой день и средний день месяца». С бесконечными повторениями описаны его короны и эмблемы. Через какое-то время, однако, отчет об его деятельности, как создателя и защитника, приобретает современный тон фанатичной веры.
Тот единственный, кто создал то, что есть,Создатель всех людей, создавший то, что существует!Люди произошли из его глаз,Боги выпрыгнули из его уст.Кто создал луга для стад,Животворные деревья для людей;Кто разрешил рыбе жить в реке,Птицам прикасаться (?) к небу.Он дал дыхание тому, кто в яйце;Он поддержал кузнечикаИ дал жизнь (даже) мошке [746] ,Также ползающим и летающим существам;Кто создал пищу для мышей в их норкахИ накормил летающие (создания) на каждом дереве.Взываю к тебе во имя всего этого!Тот, единственный, с множеством рук [747] ,Кто746
Исправить рукопись на «sanehem» и «khnems».
747
См. выше о солнечном диске, «который протянул свои руки».
Ясно, что египетская концепция богов в Новом царстве значительно отошла от прежних низких, примитивных идей. Божества этих более поздних религиозных гимнов не только приобрели неограниченную власть над всей природой, но обладают большой нравственной силой, как основой любви, мудрости и справедливости, – по крайней мере, такова фигура высшего божества, которое пытаются найти религиозные мыслители и поэты. Если бы можно было очистить эти египетские описания от политеистических и характерных пантеистических черт, их концепция отеческого и всемогущего божества показалась бы временами приближающейся к библейскому представлению о Боге.
С другой стороны, мы должны постоянно задавать вопрос, насколько массы могли следовать за этим благородным движением. Даже жрецы не обладали такой способностью, так как не могли освободить мифологию от древних сомнительных традиций, которые описывали богов как слабые и несовершенные создания, как в нравственности, так и в могуществе [748] . В магии всех периодов божества предстают как создания, ошибающиеся еще чаще. Последние колдуны особенно стремились сохранить и подчеркнуть традиционную слабость божеств, используя сомнительные мифы в магических ритуалах. Иногда они действительно старались угрозами извлечь богов из их небесных жилищ. Тем не менее они никогда полностью не возвращались к концепции местных духов, которые находились в обращении в первобытном веке, и подобные конфликты между более высокими и более низкими идеалами богов уцелели и в других религиях, помимо земли Нила.
748
См. примеры, данные в главах 1 и 2.
Рис. 218. Антей-Серапис
Следов иностранного влияния невозможно обнаружить ни в одном из рассматриваемых нами явлений. Заимствование египетской мифологией азиатских мотивов никогда не изменяло всерьез египетской мысли, и это не могли сделать немногие азиатские божества, которым одно время поклонялись в Египте. Эти иностранные культы существовали бок о бок с древними египетскими святынями, не смешиваясь с ними и не принимая их вид. В более поздний период вторжение множества неассимилированных элементов такого рода лишь сделало египетскую религию более консервативной. Это столь же справедливо для греческого периода, когда даже официальный культ Сераписа очень медленно усваивали коренные египтяне. Только магия была всегда открыта иностранному влиянию. В римский период, когда религия Греции и Рима была довольно странно египтизирована и когда распространение христианства одинаково угрожало язычеству любого типа, мы обнаруживаем определенное смешение египетской и греко-римской систем в народном сознании. Это влияние, однако, было менее сильным в храмовых культах, которые все еще стремились, насколько могли, копировать самые древние образцы. Бог-солнце, когда-то изображавшийся в Филах как лучник, одна из редких адаптации к греческой мифологии [749] . То же самое можно сказать о любопытном изменении древнего типа бога Антея, который превратился в Сераписа с неегипетским ореолом, одеждой и оружием римского воина и пр. Анубис и Офоис, охраняющие гробницу близ Александрии, представлены в подобном виде.
749
Обезьяна также появляется как солнечный лучник, поскольку ее, возможно, смешали с Тотом (Rosellini. Monumenti del culto. Plate XLII). О греческом взгляде на жизнь после смерти, входящем в египетскую надпись, см. гл. 10, коммент. 21.
Рис. 219. Охраняющие божества на гробнице Комеш-Шугафа близ Александрии
Одного из них, с нижней частью тела в виде змеи, вероятно, можно объяснить как любопытное напоминание о змее в подземном мире; это вновь совершенно новаторская вольность. Странное вырождение священного урея на той же гробнице также неегипетское. Еще более смелые инновации можно найти среди терракотовых фигурок, которые украшали частные дома этого периода, но нам мало известно о значении таких странных фантазий. Наиболее сильно влияние египетской религии на соседние страны сказывалось в Нубии, где такие египетские божества, которых признавали во всем Египте (то есть циклы Фив и Осириса), сделались популярны благодаря завоеванию, колонизации и внедрению официальных культов в темнокожие расы. В особенности Амон, будучи самым высоким божеством в государственном культе, стал официальным богом Напаты и Мероэ и также всей великой Эфиопской империи, когда она утратила свою независимость. Египетские жрецы греческого периода, в самом деле, с завистью смотрели на юг и описывали эфиопов как самых лучших, самых благочестивых и, вследствие этого, самых счастливых людей на земле [750] . В особенности деятельность оракулов, которые управляли политикой и даже избирали царей, продолжалась в Эфиопии вплоть до персидского периода, как это было в прошлом в Египте. Как высшее официальное божество захватнической египетской империи между XVIII и XX династиями Амон с головой барана стал также высшим божеством в Ливии, к западу от Египта, как об этом свидетельствует название «Оазис Амона» и его известный оракул в Ливийской пустыне. Влияние на Азию и еще ранее на Европу было не столь непосредственным, хотя благодаря египетскому искусству там возникло много нильских мотивов. Поскольку финикийское искусство всегда испытывало намного более сильное воздействие египетского стиля, чем вавилонского, мы можем заметить, что религия Финикии точно так же буквально заимствовала многое у Египта. Так, Таммуз-Адонис почитался в Библе, как Осирис с египтизированными формами культа (гл. 5, коммент. 84), финикийцы дали имя Таавт изобретателю письменности (гл. 3, коммент. 2) и пр. Точно так же мы находим, что, например, священный музыкальный инструмент Египта, систр, или трещотку, использовали в религиозных церемониях на Крите еще в минойский период, когда его изобразили на известной вазе из Фепстоса. Таким образом, нас не удивляет, что явно египетские характерные черты часто встречаются в греческой мифологии, и некоторые, похоже, проникли даже в Северную Европу.
750
Подобный взгляд выражен уже в поэмах Гомера, когда в «Илиаде», i. 423, говорится о «бесстыжих эфиопах» (ср. также «Одиссею», i. 22 и ел., «Илиаду», xxiii. 205–207).
Рис. 220. Охраняющий символ из той же гробницы
Несмотря на все это, египтяне никогда не пропагандировали свою религию за границей с помощью миссионеров. После правления Александра греки, которых всегда привлекало таинственное богослужение земли Нила, начали подражать некоторым из ее культов в их совокупности, даже вне самого Египта. В римский период эти культы распространились в Италии и отсюда по всей Римской империи вплоть до Британии. Как мы уже видели, эта пропаганда египетской религии почти исключительно принадлежала к божествам цикла Осириса, самого популярного из египетских божеств, и греко-египетского Сераписа. При распространении культы стремились подражать как можно точнее – хотя не всегда с успехом – древним традициям земли Нила. Архитектура и иероглифы храмов, обелиски и сфинксы перед святилищами, странные льняные одежды жрецов и их бритые головы и лица, бесконечный и неясный ритуал и животные формы некоторых идолов повсюду наполняли античный мир особым благоговением и удивительными тайнами, которые, как считали, скрываются под этой непонятностью. Это не касалось некоторых свободомыслящих личностей, которые всегда осмеивали поклонение животным и другие странные черты этого варварского культа. Новообращенные только с еще большим усердием цеплялись за эти тайны, и поклонение Исиде оказалось запрещенным соперником возникающему христианству [751] .
751
Ср.: Legge. Forerunners and Rivals of Christianity, ch. ii.