Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Многочисленные убитые и пострадавшие подданные, дворяне и вассалы волновали династию строго в рамках потерянных ресурсов: короли используют людей подобно лимонам - выжимают и выбрасывают. Императоры же куда выше простых королей, не так ли? Тем более что жаждущим мести честно пообещали, что Неба пленник никогда больше не увидит, при этом искренне собираясь это обещание выполнить - выпускать такую фигуру, обладающую такими возможностями, при этом не имеющую никаких прав, никто не собирался, не придурки же Вечные. Эреб тоже об этом знал, но свое мнение держал при себе - в отличие от династии хрономантов, он, благодаря все тому же Дару, не старел, что иронично, так что времени у потомка великанов было вдоволь, мог подождать.
В общем-то, не ошибся ну вот ни капельки - дождался.
Апартаменты почтенного Эреба были изолированы
В общем, если бы Пилдор решился на прорыв и побег, то имел бы шансы покинуть темницу и даже пробиться под свет солнечный, но не более - все его точки возрождения найдены и уничтожены еще до самого заключения, новых ставить негде, а убить его смогут, и не единожды. Более того, обязательно убьют все девять раз и юбилейный десятый - три жизни, три попытки первичного Дара, еще три за взятие четвертьсотенного рубежа, а последние три за звание Героя. Десятая жизнь, последняя, у него своя, собственная. Рисковать он не собирался, предпочитая выжидать, но вот сейчас, в этот момент, когда Вечный то ли тащит через Астрал куда-то в алишанские пустыни, то ли сбросили в глубины Пекла, то ли что-то совсем невообразимое сделали, сейчас уже можно попробовать. И даже успешно попробовать, ведь стража сейчас чем-то занята, чем-то кровавым и болезненным, если верить доносящимся отголоскам битвы, затихающим отголоскам.
Вырвать стену, принять на себя проклятия и контракты, выжечь волшебные клейма на коже и распотрошить тело, вырывая вшитые в кости артефакты-ловушки, потеряв первую попытку. Потом встретить растерянных, явно не этого ожидавших от всегда тихого и спокойного Эреба стражников, пусть элитных, но не готовых к битве с ним. Даже одетый лишь в простую тканевую одежду, он остается громадного роста полувеликаном, которому большая часть человеческого племени дышит лишь чуточку выше пупка. Ступень и классы сделают остальное, оружие он вырвет из мертвых рук, проигнорирует магию и стрелы, возродится еще несколько раз и все-таки выйдет из заключения. Особенно пока охрана и так занята кем-то еще, тогда как самому гостей дожидаться может быть вовсе не нужно - пусть его пленители и были теми еще выродками, но они защищали Пилдора от гнева большей части континента, а среди атакующих как раз могут быть те самые недоброжелатели гневные. В общем, пока что Эреб не решил, какую линию поведения выбрать - бежать без оглядки ли, атаковать ли ослабленных конфликтом стражников, помочь им против нападающих или выступить против всех, третьей стороной?
По итогу богоненавистник решил просто подождать, готовясь ко всему - слишком многое на кону, да и все больше ощущений доходит до него сквозь защиту апартаментов. Похоже, он уже знает, кто именно пришел к нему в гости, как догадывается и о цели прихода - очень не хочется ошибиться, не хочется проиграть последнюю свою партию даже не вытащив карты, но выдержке узника можно лишь позавидовать. Одна ошибка, одна оплошность и цена ее станет неподъемной, но он за свою жизнь уже обманывал похожих "союзников", побеждал их тогда, когда они обращались врагами. Остается надеяться, что и в этот раз выйдет предать первым.
Дверь в узилище открылась.
Светлое помещение, освещаемое множеством волшебных ламп, было декорировано в пастельных тонах, со множеством ткани, пышными ворсовыми коврами, гобеленами и картинами - Эреб ценил работы нескольких не особо популярных художников, часто прося себе их творения за оказываемые услуги. Ничего серьезнее выпросить все равно не получилось бы, а так хоть глаз радовало. Мебель здесь была сделана под его габариты, но специально для возможных гостей имелось и нормального размера кресло. В его большем собрате сейчас и сидел Эреб Пилдор, укрытый громадным шерстяным пледом, читающий, вернее, в сотый раз перечитывающий Право Меча, причем в одной из наиболее редких и не одобряемой даже самим храмом Воителя редакции.
– О, приветствую вас.
– Грудным и грохочущим басом отражается от стен ровный и спокойный тон еретика.
– Полагаю, называть вас лордом Брадмором будет ошибочно, не так ли.
Оплывшее, словно восковая фигура на жаре тело говорит само за себя - с одержимыми дьяволами он встречался не раз, а столь характерное таяние было прерогативой, преимущественно, именно медового холста, знаковой методики извергов. В глубине закрытой монолитами воли и собственных наговоров души промелькнуло мрачное удовлетворение судьбой заносчивого и мстительного до крайности Тирма Брадмора, которого он и сам не против был убить особо мучительным способом. Впрочем, он очень многих был готов этим способом убить, скорее, проще перечислить тех, кому Эреб Пилдор смерти не желал.
– Мы уже встречались, дорогой Эреб.
– Голос у одержимого, слишком перенапрягшего свой сосуд и потерявшего, таким образом, всю свою маскировку, был под стать внешности, такой же клокочущий и словно кипящий, будто булькает котелок с бурлящим раскаленным жиром, причем человечьим, прямо по традиции самых отбитых племен диких кушитов.
– Эта встреча четвертая, если вам интересно.
Ему интересно было, а сказанное впечатляло действительно сильно, близко к тому, чтобы заставить нервничать. Если эта тварь, не скрывающая почти свою природу, уже тогда была на месте надоедливого и въедливого Тирма, то одно это говорит о степени опасности твари, что уже успела усесться в гостевое кресло, безмятежно закинув ногу на ногу. Смотрелось отталкивающе, будто нечто попыталось идеально притвориться человеком, отточило этот навык до идеала, вжилось в свою роль до конца, но теперь словно не замечает своих повреждений, продолжая играть несмотря на то, что грим и костюм уже не соответствуют заявленной роли. Сокрытое под пледом могучее тело не напряглось в полной готовности только благодаря выдержке Эреба и еще оттого, что более собранным тот стать бы не смог при всем желании. Пусть у него только один класс чисто боевой, заточенный именно на сражение грудь в грудь, но разорвать это существо он, вероятно, сумеет даже голыми руками. Вот только за ним придут следующие, а говорить с ними будет уже сложнее.
– Что же, почтенный слово несущий.
– Внешне и ментально, даже духовно, еретик не показывает ни смятения, ни опаски, ни растерянности, оставаясь монолитной глыбой, нерушимым изваянием самого себя.
– Пусть ваша Похоть не угаснет, а теплое пламя ее обогреет страждущих и подарит им то счастье, которого они заслужили, желают они постигать его или нет.
Ритуальная фраза, причем очень старая, настолько старая, что кроме самого Эреба на континенте осознать всю глубину и подтексты ее сумеют, в лучшем случае, полусотня личностей, среди которых наделенных едва ли половина. Глаза его похожи на два оптических прицела гномьей работы, бездушные и холодные, смотрят они из-под оборонительных дюз надбровных дуг, отслеживая внешние и внутренние реакции собеседника. Глаза Ересиарха видят не меньше, чем глаза высокого жреца, даже без помощи божественной. Особенно без этой помощи.
– Ах, как приятно слышать старую традицию.
– Жесты, положение тела и даже движения там, где должно было быть лицо занятого извергом тела выражают полное восхищение и благодушие, принимая игру и признавая открытый диалог.
– Сейчас так не говорят, не здесь, увы. Черные дети подземной Тьмы предпочитают навязывать диалогу свои традиции. Это вносит долю пикантности, но так горчит временами невозможность вспомнить былое.
Начало диалога просто великолепно, изверг отдает ведущую роль не только демонстративно, но еще и в более тонком плане, самостоятельно открываясь, фактически, подставляя горло и не спеша применять излюбленные этим племенем уловки. Это тревожит куда сильнее, чем попытки сходу опутать разум и душу тысячами сладких цепей, потому что Похоти что-то от Эреба нужно, настолько сильно нужно, что с ним сейчас вообще разговаривают, отдавая позицию силы. Пусть глупо воспринимать это слабостью, пусть совратить и взять из нижней позиции дьяволу этого аспекта даже проще, чем любому другому, но сам факт говорит и говорит о слишком многом.