Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Сызнова вовремя использованным Чудом избегает он удара клинка в руках возвратившегося во времени принца, который стоял на том самом месте, что и несколько секунд тому назад. Они все эту площадь изрядно перетоптали, так что мест для хронопрыжка у Вечного с запасом, на почти любую позицию может выйти, негодник пакостный, милашка сахарный. В тот миг, когда показалось, что снова разошлись без серьезного урона, конечное звено одной из цепей старика задевает подставленную щеку, оставляя на лице уродливый рубец и выбивая несколько посвященных когда-то Хладу душ, еще не спрятанных как следует обратно в глубины сущности. Некрасивая рана, потеря дорогих сердцу и памяти искорок, а также общая ситуация вызывают еще одно тяжелое дыхание, злой выдох, вместе с которым всю площадь накрывает туман Мглы, лишая видимости всех, кроме хозяина той души,
Вспыхивает не хуже солнца огненная сфера, мгновенно сотворенная Софией, разгоняя Мглу, испаряя голодные щупальца тумана, слишком уж медлительные, не успевшие еще исказить расстояния и направления. Снизу туман забирает в себя черная пасть пролома в Тень, пущенного строго по линии земли, окончательно доламывая и так едва функционирующие знаки на обращённых в щебень да пыль камнях. Это еще странно, что усиливающий контур столько просуществовал, когда они его дружно разносили своими атаками, а Господин им в этом помогал, сам атакуя с не меньшим размахом. Все равно свою полезность структура хоть и не исчерпала пока и на половину, но все важные действия уже полностью переведены на работу лепестков, можно не опасаться сопутствующего ущерба. Последние попытки пробить лепестки массовыми атаками артефактов или магических кругов шли со Дворца и уже прекратились - там теперь то ли обороняются, то ли, что вероятнее, готовят для Императора маршрут отступления, а для принца способ вырваться из боя без потерь, оставив временных союзничков извергу на растерзание.
Как это мило, просто лицо разрывает от умиления.
Как будто он даст Варудо покинуть их танец, не доиграв мелодию до конца - половина связанных с Временем душ была использована в самом начале, чтобы отрезать то Время, когда он еще не пришел к нему на поклон, от остального. Выдернуть его через реку не выйдет, даже у Императора, не после того, что ему уже пришлось сегодня выдержать, не после пережитых напряжений, предательств и потерь.
И танец продолжался.
Выпад клинка встречает такой же клинок, зеркальная его копия, обладающая даже частью похожих эффектов, отбрасывая Варудо в жестком парировании. Тот возвращает себя назад, на ударную позицию и пробует повторить удар по-другому, но встречает его лишь банальный пинок ногой, вынуждая тварь терять души, чтобы превратить удар физический в концептуальный, способный нарушить даже защиту Подлой Дуэли. Повредить принцу это не смогло, но отшвырнуло подобно кукле, брошенной рассерженным ребенком, прямиком в объятия старого инфернала.
Цепи снова служат вместо конечностей, мягко хватая летящего принца и гася инерцию, готовясь поставить на землю, когда тот просто исчезает из хватки цепей, чтобы снова возникнуть перед извергом, теперь пытаясь отрубить ногу, какой его пнули. София заняла нехарактерную для себя роль дистанционной поддержки, атакуя спрессованными сверлами алого пламени с завидной частотой. Барьеры из жесткой и переполненной статическими эссенциями воды и вязкой астральной завесы удерживают его необожженным, но не дают самому ударить чем-то достойным. Сбоку заходит тишина, снова ускоряясь, травмируя самого себя, а тварь вынуждена перейти в атаку на Варудо, одновременно прекращая блокировать пламя и начиная щедро сеять световые атаки в сторону Тени - не хочется снова давать двум ускорениям сложиться в одно, очень уж в такие моменты становится тишина неприятным противником, почти оглушающим в своем стремлении отодвинуть мелодию Пекла как можно дальше в свою тишину.
Скрежет и лязг цепей, каким он и его видящие отмечают инфернала, предупреждает, позволяет растянуть пространство, избегая цепей, но при этом прерывая атаку на Варудо, вместо нее оставляя иллюзию этой атаки, чтобы все равно защитился, потерял время. Призванный же продолжает попытки сблизиться, хотя ускорение уже отрывает от его теневой плоти куски даже большие, чем сумевшие задеть чары. Мир вокруг снова пытается измениться, в разум бьется многоголосый хор молитвенного песнопения, только все голоса в нем поют не в ноту, все они словно рыдают сквозь захлебывающийся крик - инфернал редко пользовался почти бесполезными против спрятавшего свои лелеемые души изверга внешними атаками, предпочитая просто атаковать в упор с помощью цепей или проклятых касаний, но сейчас смена тактики сыграла ему на руку.
Варудо выплывает из очередной временной линии, то ли не отслеженной извергом, то ли вообще не сбывшейся еще в прошлом, но теперь его удар смертельно опасен - воспользовавшись моментом ослабшей защиты, вынужденной необходимостью уберечь искры свои и мелодию их от сорвавшейся на крик молитвы старика, Господин не сумел помешать. Игра со случившимся и не сбывшимся, которой он так ждал от непонятным образом использующего зеркала тишины, но не от едва ли не наиболее прямолинейного из врагов его - флейты. Вынужденный ускорять и возобновлять силы своих союзников, постоянно замыкающий себя в неприкосновенном барьере, непрерывно использующий простые, но единственно надежные в таких условиях приемы, не имеющий ни сил, ни права на более изящные, но для прямого боя непригодные, родовые техники.
И вот, решился, закономерно подставляясь, снимая защиту, ставя все на атаку и не надеясь на то, что тот же тишина спасет свою флейту очередным зеркалом - даже если бы захотел, не факт, что сумеет, слишком разные силы, слишком далеко уйдет отраженное в течении реки Времени, слишком много тонких настроек, чтобы нашлось место еще одной. В иных обстоятельствах такой риск стал бы последним подарком флейты, его финальной нотой, но именно сейчас ему сопутствует успех... почти сопутствует.
Взмах клинка, безвредный, но смертельно опасный, не касается самого псевдотела, не задевает его, лишь проходит сквозь пучок нитей ключей, едва не прочеркнув сам Исток, будто цирюльник отрезал конский хвост жаждущему остричься клиенту. Господин ничего не почувствовал, ничего не заметили и его зрящие, и прознающие, будто ничего и не случилось. И он не знал, не мог знать, случилось ли произошедшее или обошлось - в неактивном состоянии нити это лишь образы, визуализированное намерение контроля, инструмент воздействия и корректировки, но не часть тела, будь это миниатюрное вместилище его бытия, которое сейчас сражается с квартетом, огромные и пребывающие во множестве измерений сразу лепестки или даже весь Домен как явление воли Господина.
Значит, первого касания не было, он уклонился?
Мысли не мешают продолжать танец, играть музыку все повышая темп, вкладывая в атаки долю бешенного зла, подспудного опасения, страха даже, умереть, не узрев финала этой пьесы. Пламя сменяется зеленоватым свечением самой Жизни, необъятной и всеобъемлющей Матери, что может как исцелить, так и превратить в мутировавшую гору плоти любого, под удар попавшего. Изверги любят использовать эту силу, помогать сворованными душами воспроизводить особо травмирующие мутации, которые иным способом слишком легко погубят меняемого. Жизнь оказывается пожранной Тенью, а та отступает, когда он снова являет Солнце, прожигая им целые просеки в черной плоти тишины, обнажая из-под защиты флейту и не прекращая поливать принца потоками разнообразнейших атак. Старик как раз восстанавливается вновь, даже его живучесть конечна, а себя он щадить не старается - это уничтожить демонов почти невозможно, но просто убить и отправить на перерождение кратно проще, хоть и легкой сию задачу не назвать.
Но если касание было, если природа клинка защищает сам факт касания от любого прознания, то не сумеет ли он обречь себя, рискнув там, где рисковать не смел бы?
Он не знает, не осилил раскрыть эту тайну: что испытывают те, кого коснулся мифический клинок в собственности Вечных?
Или же они не чувствуют ничего, не чувствуют до самого конца, которого тоже не учуют?
Сближение, снова рукопашная битва одного против четверых, и тварь надевает на себя десяток силуэтов, воплощенных душ великих мастеров кулака, чьи удары гнули железо и мифрил, но которые пали пред ласками Пекла. Души гниют, портятся от присутствия демониста, но на короткий миг их функциональности, пока искры душ не стали огнями свечей, символами безрезультатных молитв в никуда, он выдерживает натиск. Избегает клинка, отражает когти Тени и клинки пламени, отбрасывает в сторону цепи Греха.
Цепи ранят руки, проклинают патоку и мед его тела, Пламя оставляет ожоги, в нем сгорают защищающие его мастера, даже быстрее, чем уходят в Инферно, жадно высасывает тепло и силы хватка Тени, сковывает в своих рамках непослушное время. С отчетливым негодованием Господин понимает, что он им уступает, что он, если не найдет способ, скоро проиграет. Вымотанный процессом нисхождения, лишенный значительной доли арсенала благодаря присутствию рядом гнилого и трухлявого демониста, сковываемый наличием Подлой Дуэли и распроклятого клинка, он адаптировался слишком медленно.