Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Если Похоть возьмет свое, то все станет иначе, по-другому. В каждом городе, в каждой деревне и придорожном трактире станут слышны их шепотки, манящие голоса, едва различимое давление на мысли, вложенные желания, развращающие фантазии. Кто-то преодолеет, кто-то не заметит, кто-то сумеет предотвратить, но тысячи очагов новых культов родятся будто грибы после теплого дождя. Оргии будут становиться все масштабнее, девицы все сговорчивее, фантазии все разнообразнее, личные постельные утехи станут общедоступны, к близости тел станут относиться проще, чем к утолению обычного голода. Похоть будет прорастать, менять, искажать, множить культы и повышать общий фон флера на совращаемой территории, пока разница между культистами
Разумеется, будут мешать, будут отчаянно отбиваться и выжигать каленым железом культы и новые веяния. Новые хозяева территории станут оспаривать идущее из Пекла право и влияние, жреческие молебны польются рекой, а Боги не станут экономить силы, очищая территорию, переламливая давление, пока власть пленных душ Вечной династии не иссякнет окончательно. В свою очередь зараза Похоти станет перетекать из порченной территории дальше, забираться в земли тех, кто урвал кусок оставшегося обезглавленным государства. И далеко не сразу воздействие тварей станет заметно, не сразу его поймут и расшифруют - методика взятия большого через малое, конечно, известна, но не в таких условиях. Одно дело совратить род через его патриарха или матриарха, оказать воздействие на город или небольшое баронство, а совсем другое Империя Веков.
Если изверги не поспешат.
Если достигнут плоти и душ Вечных.
Если правильно ими распорядятся.
Потерян окажется не только кусок континента.
Пекло возьмет весь Алурей.
Не сразу, не за год, не за десять и даже не за век, но спустя пару-тройку столетий Эреб имеет все шансы не узнать то, чем окружающий мир станет. Сотни извергов, каждый из которых станет творить независимые друг от друга культы, влекущая Похоть и азарт охоты, простой пахарь, однажды увидевший прекрасный сон и последовавший за ним, получивший мелкий дар парень, - или девушка, - тут же пустивший его в ход ради сердца первой любви... и это будет повсюду, без привязки к основе, без центра контроля, какой можно будет вычислить привычными методами. Бессмысленно будет выжигать гнездо за гнездом, если они возникнут вновь.
В ход пойдут массовые чудеса, намоленные реликвии, накрывающие сразу целые города и провинции, не выжигающие силу Похоти, но затрудняющие ей работу, мешающие достигать цели. В ход пойдет то, чему именно Эреб может помешать даже в одиночку - могучий Ересиарх, Приносящий Беду и Проклинающий Рыцарь единолично сможет рвать площадные блага, гасить молитвы и снимать их эффект сразу на территориях целых регионов. А ловить его можно будет долго - в каждом углу совращенные извергами люди дадут ему приют и кров, каждая из точек возрождения затеряется на территории оскверненной флером, а привычный поиск этих точек зрящими станет очень опасным занятием - изверги не поленятся свой инструмент прикрыть, заодно поохотившись на слишком открывшихся видящих. Ведь открываясь покрывающему взятую землю Пороку, они сами невольно станут зачерпывать Похоть, поддаваться ее влиянию.
– Кажется, я знаю, зачем я вам нужен.
– Теперь лицо Эреба не такое непроницаемое, теперь оно просто злое, перекошенное в оскале, таком непривычном на всегда умиротворенном лице, которое с момента поселения в этом месте всегда было благодушно-открытым.
– И что вы желаете мне предложить.
Любой, кто заключает сделку с извергом априори уже проиграл, даже если ему и покажется, что он сумел победить, ведь сам факт сделки что-то да заберет, чем-то да отметит. Нельзя сказать, будто их невозможно перехитрить или обмануть - последний Пилдор имел дело и с Гордыней, и с Обжорством, успев предать их первым, уйти до того, как сделка исчерпает себя и твари взяли бы последнюю имеющуюся в рамках этой сделки ценность - самого Героя Проклинающего Веру. Были в его жизни и эпизоды связи с Агонией и Отчаянием, правда там они даже к первичному соглашению не пришли. Была и та история с Ленью, которая могла бы взять тогда еще нигде не Героя, если бы им не было так Лень.
Вот только сейчас придется не просто замараться, но нырнуть в Порок с головой, не надеясь, что его вообще отпустят хоть когда-то, точно зная, что отпускать не станут, что найдут к нему ключи за время вынужденного сотрудничества, пока станут работать вблизи, спина к спине. Эреб давно уже попрощался с возможностью вести нормальную жизнь, он от нее сам отказался, а после подтвердил отказ реками пролитой крови, предательств и ударов в спину всем и каждому. Но сейчас придется попрощаться с любыми надеждами на что угодно - такого союза ему не простят. А ведь он обязан будет снова предать первым, если не желает стать игрушкой в лапах жадных до новых выдумок и удовольствий извергов.
Но сначала придется предать весь мир скопом, обрекая его на весьма незавидную судьбу, заодно страхуясь еще и на тот случай, если план тварей увенчается пшиком, а он, считай, в их нестройных рядах. Стать изгоем еще больше, стать еще более ненавистным, хотя это вроде и невозможно, обречь даже те крохи людского, что еще остались в нем, заключив очередную сделку, следуя своему неблагодарному пути, ведущему, как и полагается, в никуда. Рискнет ли он, посмеет ли, оставит ли тысячи и тысячи живых и дышащих наделенных на прокорм Пороку?
Ну, странный вопрос.
Весь мир и так давно выучил, что он, Эреб, - Пилдор, а среди Пилдоров сколь-либо добрых личностей никогда не было.
У любого явления, любой силы имеется точка резонации, после которой идет спад, преодоление которой кем-либо или чем-либо приводит к поражению, и сменивший троицу квартет опасно приблизился к тому, чтобы найти эту точку у него. По одиночке любой из них оставался тем же, кем они были еще троицей, но только обретя поддержку проклятого, их совместных усилий стало действительно хватать для создания серьезного напряжения. Господин все еще мог бросить на сражение все имеющиеся силы, просто задавив голой мощью там, где уже не хватает чистого искусства, но это будет ровно тем же поражением, какое ему пытаются навязать прямым боем.
Домен потерял слишком многое, а значит, он тоже многое потерял, Домен пожертвовал многими, а значит, он жертвовал частью себя, Домен поставил все на этот час, а значит, он тоже часть этой ставки, самая верхняя фишка на игральном столе, первая и последняя нота симфонии Похоти, которая либо завершит план длиной в века громогласным крещендо, либо столь же громогласно сгинет вместе со всей ставкой. Нисхождение вступает в завершительную фазу, по всему городу додавливают последние попытки атаковать ритуальные точки, загоняют еще не отдавшихся смертных в глухую оборону, но стоит прервать схождение сейчас и все рухнет. Даже если удастся удержать Вечный в Пекле, не отпустить его обратно, достанется он уже не ему, но другим Порокам, как достанется им и он сам, вместе со всем, что он имел и чем владеет, но не сумеет удержать.
Скучная проза мироздания, от которой даже за самым густым флером спрятаться не выйдет - прав тот, за кем сила, за кем число, за кем ресурсы. Поставив все, открыв тылы и лишившись права на отступление он либо обретет, либо потеряет. Но терять придется до конца, до края, до невозможности встать снова - ему этого не позволят в Пекле, а попытка убежать за его пределы встретит гнев вознесенных правителей и разгневанных смертных. Они так милы в своем желании наказать за любую попытку открыть им истину наслаждений, их мелодия никогда не слышит, не желает добровольно принять мелодию Порока, каким бы он ни был, всегда приходится сначала напеть, прошептать нужные слова, без которых не начнется принятия, не случиться чистой и радостной любви.