Его Искушение
Шрифт:
Неожиданное решение.
Мне казалось, что такие люди слишком далеки от культуры. Прохожусь пальцами по корешкам, вытягиваю книгу. Открываю и понимаю, что прочесть не могу. Некоторые буквы знакомы, латиница, но непонятно. Интуитивно улавливаю, что, наверное, это родной язык Ивана. Наличие в этом доме книг на русском меня удивляет еще сильнее. Босса мафии с книгой я не представляю вообще никак, он для меня мало на человека похож. Слишком жестокий, резкий, безжалостный.
Не хочу думать о нем. Страшно. Ставлю
В углу, рядом с кожаным диваном стоит большой напольный глобус, подхожу, кружу голубой шарик земли, решаю сыграть, жмурюсь и наугад ударяю пальцем.
Открываю глаза.
— Надо же, в Россию тыкнула… Хотя ничего удивительного, судя по тому, что эта страна занимает огромную территорию.
Рассматриваю гарнитур из массивного дерева. Вся мебель здесь темная, тяжелая.
Я, скорее всего, не в кабинете, а в переговорной, где в центре стоит круглый стол и тринадцать стульев.
Ухмыляюсь. Кое-что это мне напоминает.
— Где же рыцари круглого стала короля Артура?
Бурчу себе под нос, барабаня пальцами по полированной поверхности и сердце останавливается, спотыкается, отбивает рваный ритм в груди, когда слышу тягучий, низкий голос в ответ:
— На заданиях. А я смотрю, ты наглая.
Резко оборачиваюсь. Кац. Собственной персоной. Стоит в дверях, а я испуганно делаю шаг в сторону. Понимаю, что как в лихорадке пячусь, пока он проходит в комнату и очень медленно закрывает за собой дверь.
Иван хмурит брови, рассматривает меня, одетую в домашнее хлопковое платье. Сейчас нет эффектной супермодели на шпильках. Дома я позволяю себе удобный крой и мягкость материи, но все же, если откуда-нибудь выпрыгнет папарацци в охоте за моим фото, то все равно образ будет достойным топ-модели.
Даже на ногах у меня не тапочки, а удобные лодочки.
— Все успела посмотреть?
Заставляю себя остановиться и прекратить пялиться на Каца опасливым взглядом. Его тон задевает и отвечаю резко:
— Не нравится мое присутствие? Так отправь меня домой. Закончим с этим фарсом, я тебя стеснять не буду! Ну или накидай свод правил, куда мне нельзя соваться или закрой в комнате на ключ.
Ухмыляется.
— Есть еще вариант с подвалом.
Передергиваю плечами. Мне холодно, обнимаю себя руками и смотрю на пепельного блондина с невероятными глазами. Я все никак не могу заставить себя привыкнуть к такому ужасающему оттенку.
— На цепь посадишь? Так ты вроде защищаешь от себе подобного зверья?!
Делает резкий шаг ко мне, надвигается горой мышц, а я порываюсь отпрянуть, не дает. Сильные пальцы на моем лице больно сжимают щеки. Смотрит в мои глаза, в которых, наверное, зацветает паника.
— У тебя определенно особенность влипать в неприятности.
Говорит вроде и спокойно, но угроза в голосе не дает мне расслабиться. И единственным
— Мой тебе совет. Не дергай тигра за усы. Тебе не понравится ответка.
Отдергивает руку, а мне рядом с ним становится душно. Делаю короткие вдохи, сжимаю руки в кулачки, по телу опять идет дрожь.
Как мне с ним существовать под одной крышей, если ощущение такое, что мое присутствие здесь нежелательно?!
Поджимаю губы, чтобы не сказать в ответ то, что думаю, принимаю единственно верное решение и вправду убраться подобру-поздорову с глаз Каца.
Предпочитаю обойти массивную фигуру мужчины по дуге.
— Не отпускал!
Рывок и цепкая хватка на предплечье тащит меня в кольцо рук, а я смотрю на широченную грудную клетку и ощущаю под пальцами стук сердца.
Накрывает мои плечи ладонями, уже не ориентируюсь в ситуации, на инстинктах упираюсь руками, пытаюсь отстраниться, еще чуть-чуть и заплачу из-за своего положения, из-за всего, что происходит в моей когда-то размеренной жизни с появлением проклятого русского, который действует на меня так странно.
— Что в тебе такого есть, бесовка зеленоглазая?!
Его голос становится тише, гуще, насыщеннее. Аромат улицы, его холода и вереска усиливается.
А я в его необычные глаза смотрю, оторваться не могу и сердце в груди сходит с ума. Только его чувствую, все словно на нем фокусируется.
— Ничего такого, за что можно обречь меня на ту роль, которую выбрал ты…
Сжимает зубы, кожа на скулах натягивается. Слова мои правда — болезненная, гнилая.
Вокруг мир замер, тишина, как вата — непроходимая, вязкая. И только я и он, а в белесых глазах мой приговор.
— Сплошной гемор с тобой. Для подстилки слишком спесива.
Порываюсь ударить, высвободиться, но это невозможно. Иван не отпустит. Такие, как он, не умеют отпускать. И больно мне от его хватки, она сквозь тонкую ткань платья кожу прожигает.
— Ты даже не представляешь, куколка, какое я решение принял в отношении тебя. Реалий моих не знаешь…
Меня к себе все сильнее прижимает, руками по спине водит. Сильный до невозможности, подол платья вверх тянет, задирает и руками гладит кожу, ласкает.
— Почему ты так со мной?! Сам загнал меня в западню. Если бы не выбрал…
— Жизнь сослагательных наклонений не знает, девочка, этих “если бы” у меня было до хрена и только благодаря им я и стал Иваном Кровавым, а так бы жил себе на отшибе России. У каждого своя судьба.
— Почему мне кажется, что с моей судьбой ты в русскую рулетку играешь?! Что со связанными руками на дно своего озера бросаешь и не выбраться мне уже. Ты не дашь. Все больше в свою реальность затягиваешь, как в болото.