Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)
Шрифт:
– Цепочка логических выводов довольно проста, Ватсон, – сказал Холмс, и глаза его озорно блеснули. – Если бы я, к примеру, спросил у вас, с кем сегодня утром вы ехали в кебе, это был бы тот же самый элементарный уровень дедукции.
– Если честно, этот ваш пример мало что объясняет, – несколько резко отозвался я.
– Браво, Ватсон! Очень достойное и вполне обоснованное замечание. Ну хорошо, о чем мы? Да, рассмотрим для начала второй пример – кеб. Посмотрите на левый рукав и плечо вашего пальто. Вы увидите там брызги. Если бы вы сидели посередине кеба, их бы не было вовсе, а если бы и были, то с обеих сторон. Таким образом, становится понятно, что вы сидели сбоку, из чего следует, что рядом с вами находился попутчик.
– Да, действительно, это очевидно.
– Предельно
– Хорошо, а туфли и бани?
– Та же детская забава. Вы зашнуровываете свои туфли всегда одинаково. А сейчас я вижу, что шнурки ваши завязаны хитрым двойным бантиком. Сами вы их так никогда не завязывали. Значит, вам где-то пришлось разуваться. Кто мог завязывать ваши шнурки кроме вас? Сапожник? Вряд ли – туфли у вас почти новые. Что остается? Баня. Как видите, проще простого! Но про турецкие бани я заговорил неспроста.
– Что вы имеете в виду?
– Вы говорите, что пошли туда, потому что вам было нужно развеяться. Дорогой Ватсон, позвольте мне кое-что вам предложить. Что вы скажете о Лозанне? Билеты первого класса, все расходы оплачиваются с королевской щедростью.
– Превосходно! Но зачем нам туда ехать?
Холмс откинулся на спинку кресла и достал из кармана записную книжку.
– Одним из самых опасных представителей человеческого рода на земле, – сказал он, – является женщина, лишенная собственного дома и друзей. Сама по себе она безобиднейшее и часто очень полезное существо, но никто другой не является причиной стольких преступлений, как она. Она беззащитна, она переезжает с места на место, у нее достаточно средств, чтобы ездить из страны в страну и жить в гостиницах. Чаще всего след ее теряется среди всевозможных пансионов и отелей. Она – отбившийся от наседки цыпленок в мире лисиц. Если ее сожрут, этого никто может даже не заметить. Очень боюсь, что нечто похожее случилось с леди Фрэнсис Карфэкс.
Этот внезапный переход от общего к частному успокоил меня. Холмс заглянул в свои записи.
– Леди Фрэнсис, – продолжил он, – единственный прямой потомок покойного графа Рафтона. Возможно, вы помните, что имущество его переходило по мужской линии. Ей же досталось весьма скромное наследство, но зато она получила очень дорогие старинные испанские ювелирные изделия из серебра и бриллиантов необычной огранки, которыми она очень дорожила, настолько, что даже не захотела оставить их у своего банкира и всегда возила с собой. Довольно грустно представлять себе эту леди Фрэнсис, красивую женщину, еще не старую, которая, благодаря странному стечению обстоятельств, оказалась последним держащимся на плаву судном из того, что еще каких-нибудь двадцать лет назад было многочисленной флотилией.
– Так где же она сейчас?
– Где леди Карфэкс? Жива она или мертва? В том-то и вопрос. Она дама строгих привычек, четыре года она неизменно раз в две недели писала мисс Добни, своей старой гувернантке, которая давно уже не работает и живет в Камберуэлле. Эта мисс Добни и обратилась ко мне. Уже почти пять недель прошло, а о леди Карфэкс ни слуху ни духу. Последнее письмо пришло из отеля «Националь» в Лозанне. Оттуда леди Карфэкс, судя по всему, уехала, не оставив адреса. Родные волнуются, а люди они очень богатые, поэтому готовы пойти на любые расходы, чтобы разыскать ее.
– Неужели кроме этой мисс Добни никто ничего не знает? Ведь переписывалась же она с кем-нибудь еще.
– Есть еще один надежный источник сведений, Ватсон. Это банк. Одинокие леди должны на что-то жить, и их банковские расчетные книжки – это своего рода краткие дневники. Она пользуется услугами банка «Сильвестерс». Я просмотрел ее счета. В последний раз она расплачивалась по счету в Лозанне, но этот чек был выписан на крупную сумму, так что, по-видимому, у нее должны были остаться наличные деньги. После этого она выписала только один чек.
– Кому, где?
– Мисс Мари Девин. Но выяснить, где он был выписан, невозможно. Оплачен он был в «Креди Лионне» в Монпелье чуть меньше трех недель назад. Сумма – пятьдесят фунтов.
– А кто такая мисс Мари Девин?
– Это мне тоже удалось выяснить. Мисс Мари Девин была горничной леди Фрэнсис
– Мои поиски?
– Отсюда и полезное для здоровья путешествие в Лозанну. Вы же знаете, я не могу выбраться из Лондона, пока старый Абрахамс так опасается за свою жизнь. Да и вообще, мне нежелательно выезжать за пределы страны. Скотленд-Ярд без меня заскучает, к тому же это вызовет нездоровое волнение и в уголовном мире. Так что поезжайте вы, мой дорогой Ватсон. И если когда-нибудь вам вдруг покажется, что моя скромная консультация стоит того, чтобы не пожалеть двух пенсов за слово, смело прибегайте к услугам телеграфа. В любое время дня и ночи она будет ожидать вас на другом конце Континентальной линии.
Итак, через два дня я оказался в Лозанне в отеле «Националь», где меня принял месье Мозер, его знаменитый управляющий. Леди Фрэнсис, как он сообщил мне, действительно жила здесь несколько недель. На всех, кто встречался с ней, она произвела самое благоприятное впечатление. На вид ей было не больше сорока. Выглядела она прекрасно и, судя по всему, в молодости была очень красивой женщиной. О каких бы то ни было особенных драгоценностях месье Мозер не знал положительно ничего, но слуги рассказывали, что в спальне леди стоял какой-то тяжелый сундук, который всегда оставался наглухо закрытым. Мари Девин, горничная леди Фрэнсис, снискала такую же всеобщую любовь, как и ее хозяйка. Более того, она даже была помолвлена с одним из главных официантов отеля, и получить ее адрес оказалось вовсе не сложно. Монпелье, Рю де Траян, дом 11. Все это я записал и подумал, что и самому Холмсу не удалось бы так ловко раздобыть эти сведения.
Остался неразрешенным только один вопрос. То, что мне стало известно, не могло объяснить причину неожиданного отъезда леди. В Лозанне ей прекрасно жилось. Имелись все основания полагать, что она рассчитывала остаться в своем роскошном номере с видом на озеро до окончания сезона. И все же что-то заставило ее в течение одного дня собрать вещи и покинуть отель, даже несмотря на то, что проживание в нем было оплачено на неделю вперед. Только Жюль Вибар, жених горничной, смог предложить какое-то объяснение случившемуся. Он связывал неожиданное бегство с высоким смуг лым бородатым мужчиной, который приходил в отель за день или два до того. «Un sauvage… Un veritable sauvage!» [56] – такую оценку дал ему Жюль Вибар. Этот человек жил где-то в городе. Его видели рядом с леди Карфэкс во время прогулки по берегу озера, когда он взволнованно что-то ей рассказывал. Он заходил и в отель, однако она отказалась его принять. Это был англичанин, но имя его осталось неизвестным. Мадам покинула отель сразу же после этого случая. Жюль Вибар и, что намного важнее, его невеста были уверены, что этот визит и послужил причиной отъезда леди. Впрочем, одну тему Жюль отказался обсуждать, а именно, причину, по которой Мари покинула свою хозяйку. Об этом он ничего сказать не мог или же не хотел. Если мне хотелось это выяснить, мне стоило отправиться в Монпелье и спросить у самой леди Карфэкс.
56
Дикарь… Настоящий дикарь! (фр.)
На этом закончился первый этап моего расследования. Далее мне нужно было выяснить, куда направилась леди Фрэнсис Карфэкс, покинув Лозанну. Однако этот вопрос был окружен ореолом таинственности, что подтверждало догадку о ее решении сменить место жительства, чтобы скрыться от каких-то преследователей. Иначе как объяснить, что на ее багаже не было прямо указано место прибытия – Баден? И сама леди, и ее багаж добирались до этого рейнского курорта окольными путями. Все это я узнал в местном отделении агентства Кука. Итак, дальше мой путь лежал в Баден. Перед выездом я отправил Холмсу отчет о своих действиях и получил в ответ телеграмму с полушутливыми советами.