Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)

Дойл Артур Конан

– Какая карета, дядя?

– Карета, на которой ты приехала.

– Нет, я сегодня утром на поезде приехала.

– Господи, подумать только! И что же, ты не боишься всех этих новых штучек? На поезде приехала, это ж надо! Куда наш мир катится!

Несколько минут помолчали. Нора, помешивая ложечкой чай, украдкой поглядывала на синеватые губы и жующие челюсти родственника.

– Вы, наверное, столько всего повидали на своем веку, правда, дядя? – спросила она. – Жизнь вам, должно быть, кажется такой длинной!

– Не такой уж длинной. Мне на Сретение девяносто

исполнится, а мне все кажется, что я только недавно в армию записывался. А битва! Это вообще как будто вчера было. Да, однако неплохо я подкрепился! – И действительно, теперь он уже не был таким немощным и бледным, каким показался ей вначале. Лицо его чуть-чуть порозовело, спина выпрямилась.

– Читала? – спросил он, дернув головой в сторону газетной вырезки.

– Да, дядя. Безусловно, вы должны гордиться этим.

– Эх, то был великий день для меня! Лучший в моей жизни! Сам регент был там. Какой это человек! «Ваш полк гордится вами!» – сказал он мне. А я ему в ответ: «А я горжусь своим полком!» – «Черт побери, прекрасный ответ!» – сказал он лорду Хиллу, и оба рассмеялись. Но что это ты там в окне высматриваешь?

– Дядя, а по улице идет полк солдат, да еще и оркестр впереди!

– Полк, говоришь? Ну-ка, где мои очки? О, да ведь я слышу оркестр. Ну конечно, пионеры и тамбурмажор! Посмотри-ка, милая, какой у них номер? – Глаза его засверкали, а тощие желтые пальцы, как когти какой-то старой хищной птицы, впились ей в плечо.

– У них, похоже, нет никакого номера, дядя. Правда, что-то на погонах написано… По-моему, «Оксфордшир».

– Ах да! – проворчал он. – Я слышал, что от номеров отказались, теперь им, видишь ли, решили названия давать. О, вот они показались. Смотри-ка, все молодые, а маршировать еще не разучились. Браво выглядят. Молодцы ребята! – Он провожал взглядом полк, пока последние ряды не завернули за угол, а звук парадного шага не стих в отдалении.

Как только старик вернулся в кресло, открылась дверь и в комнату вошел мужчина.

– Здравствуйте, мистер Брюстер! Ну как, сегодня вам получше? – спросил он.

– Проходите, доктор. Да, мне лучше, только вот в груди все что-то булькает. Бронхи… Если б не эта мокрота, я бы себя вообще прекрасно чувствовал. Вы не можете мне что-нибудь от мокроты дать?

Доктор, молодой человек с серьезным лицом, приложил пальцы к морщинистому запястью с выпирающими из-под кожи синими венами.

– Вам нужно быть очень осторожным, – сказал он. – И режим нарушать вам нельзя.

Тонкий ручеек жизни скорее трепетал, чем бился под его пальцами.

Старик усмехнулся.

– Ко мне теперь внучку моего брата Джорджи приставили. Она проследит, чтобы я не сбежал из казармы или чего другого не выкинул. Дьявол! Я так и знал, что чего-то не хватает!

– У кого не хватает?

– Да как же, у тех солдат. Вы ведь видели, как они по улице маршировали, доктор? Они забыли надеть чулки! Все как один! – Это открытие так рассмешило его, что он долго смеялся, пока не зашелся кашлем.

– Что ж, вам действительно лучше, – улыбнулся доктор. – Я буду заходить к вам примерно раз в неделю. – Он направился

к выходу и кивком головы поманил за собой Нору. – Он очень слаб, – сказал он, когда они вышли на улицу. – Если старик лишится чувств, сразу посылайте за мной.

– А что с ним, доктор?

– Старость. Ему ведь почти девяносто. Его артерии забиты слизью, сердце сморщилось и ослабло. Весь организм ужасно изношен.

Нора провожала взглядом фигуру молодого врача, думая о новых обязанностях, которые свалились на ее плечи. Развернувшись, она нос к носу столкнулась с высоким загорелым солдатом в мундире артиллериста. На его рукаве сверкали три золотых сержантских шеврона. В руке он держал карабин.

– Доброе утро, мисс, – сказал он, поднося пухлый палец к смешной шляпе с желтой ленточкой. – Здесь живет пожилой джентльмен по фамилии Брюстер, который участвовал в битве при Ватерлоо?

– Это мой двоюродный дедушка, сэр, – ответила Нора, потупив взор под внимательным оценивающим взглядом молодого солдата. – Он в передней гостиной.

– Могу я поговорить с ним, мисс? Если это неудобно, я могу зайти в другой раз.

– Я уверена, он будет очень рад принять вас, сэр. Прошу, проходите, он там. Дядя, этот джентльмен хочет поговорить с вами.

– Очень рад вас видеть, сэр. Это большая честь для меня, – воскликнул сержант, сделал три шага в комнату, поставил карабин и поднес к голове руку ладонью вперед. Нора, которая осталась у двери, во все глаза смотрела на военного, думая, неужели ее двоюродный дед в юности выглядел так же, как этот прекрасный молодой человек, и неужели этот юноша в свою очередь когда-нибудь станет похож на ее двоюродного деда.

Старик, заморгав, поднял глаза на гостя и медленно покачал головой.

– Садитесь, сержант, – сказал он, показав тростью на кресло. – Что-то молоды вы для трех нашивок-то. Да-а-а, сейчас проще заслужить три нашивки, чем в мое время одну. Тогда пушкарями были взрослые мужчины, и поседеть они успевали раньше, чем заработать сержантские нашивки.

– Я в армии уже восемь лет, сэр, – воскликнул сержант. – Макдональд моя фамилия. Сержант Макдональд, батарея Эйч, Южная артиллерийская дивизия. Меня прислали мои товарищи по артиллерийской казарме. Мы очень гордимся тем, что живем в одном городе с вами, сэр.

Старый Брюстер усмехнулся и потер костлявые руки.

– Так же мне и регент говорил! – воскликнул он. – «Полк гордится вами», – говорит, а я ему: «А я горжусь своим полком». – «Черт побери, прекрасный ответ», – сказал тогда он лорду Хиллу, и они рассмеялись.

– Мы, сержантское общество, посчитаем для себя честью, если вы зайдете к нам, сэр, – сказал сержант Макдональд. – У нас для вас всегда готова добрая трубка и бокал грога.

Старик рассмеялся так сильно, что даже закашлялся.

– Зайти к вам, значит? Ах вы лисы! – сказал он. – Что ж, когда снова потеплеет, я, может быть, и загляну к вам. Значит, казарменные обеды вас не устраивают, завели себе общество, прямо как офицеры. Куда мир катится!

– Вы ведь служили в пехотной части, не так ли, сэр? – почтительно спросил сержант.