Его строптивая любовь
Шрифт:
Меня удостоили недовольным взглядом, отобрали книги, вернули их на стеллаж и запечатали тот магией. Я чинно сложила руки на коленях и замерла, мечтая, чтобы Рагнар как можно скорее вернулся и спас меня от чопорной леди, которая даже чай не предложила, а ведь я здесь сижу уже немало времени.
Однако Рагнар не появлялся.
Долго.
Очень долго.
Бесконечно долго.
Я готова была съесть слона–гриль без майонеза и ужасно хотела подвигаться, но в присутствии леди Ирис не рисковала. Ещё и Огонёк принялся подначивать на безобразия —
Признаться, меня пугала кровожадность стихии, но совсем немножко.
Смеркалось…
Я не выдержала и сходила к кувшину с водой, налила себе два стакана и забила желудок хотя бы ненадолго. Терпение моё лопнуло уже давно, я держалась исключительно на мысли, что леди Ирис — наделённое полномочиями чудовище, которое лучше не злить, если я хочу спокойно закончить академию. На что способны недовольные женщины я прекрасно знала на примере матери. И, судя по всему, Рагнар всё это время так же «наслаждался» одной из подобных демонстраций.
Когда дверь в кабинет ректора скрипнула, я подскочила и замерла, успев за эту секунду заготовить целую речь, после которой его светлость будет вынужден лично отвести меня домой.
Однако в дверном проёме появился Рагнар. Бешеный! Он настолько сильно контролировал и лицо, и движения, что казался идеально выполняющим манипуляции роботом. Если бы не сумасшедшая энергетика разъярённого зверя, от которой, что называется, «шерсть дыбом», можно было обмануться напускным спокойствием. Бедная леди Ирис вросла в кресло и разве что не слилась со стеной.
— Извини за задержку, Алессаль, — на ходу произнёс брат и, взяв мою руку, продолжил движение. Я только и успела, что коротко попрощаться с секретарём. — Твоя мать…
Фраза прозвучала неприлично — как ругательство. В ушах пульсировало «твою мать», «твою мать», притом я знала, что мне почудилось, но в данном случае мой вариант был уместнее.
— Отказалась?
— Да.
— И что теперь? — спросила с замиранием сердца.
— Я решил вопрос по–другому. Сейчас мы идём в столовую, затем договоримся об испытании.
— В каком смысле договоримся? Я не буду его проходить? — не поняла его задумку. — И как ты решил вопрос с мамой? Она жива?
— Жива и здорова, не переживай, — начал Рагнар отвечать с конца. — Я лишил её статуса члена рода Фогрейвов.
— Это… это как? — поперхнулась я от ужаса, поскольку голос его звучал жестоко и даже злорадно.
— Физически не больно, а даже приятно — с тебя снимаются все обязанности, — вновь с откровенным злорадством произнёс брат.
— Я пока не настолько разобралась в хитросплетениях родственных связей. Мама по–прежнему остаётся женой твоего отца? В чём заключается это исключение из рода? — принялась я разведывать обстановку, стараясь говорить деликатно. — А я? Я ведь её дочь. Выходит, я тоже не Фогрейв?
— Ты — Фогрейв, — коротко ответил Рагнар тем самым тоном, когда любые расспросы становятся бессильными.
Мы
— Надеюсь, второй бутерброд не тебе? — скороговоркой произнесла я, чтобы поскорее приступить к еде.
— Не жадничай, это перекус перед нормальным приёмом пищи, — с улыбкой сообщил брат.
Кажется, начал отходить. Я решила не набрасываться с вопросами, а дождаться окончания ужина. Даже Баба Яга сперва кормила–поила, лишь потом с вопросами приставала. Будем руководствоваться народной женской мудростью.
Рагнара здесь определённо любили, потому что стол накрыли совсем не студенческий. Глаза разбегались от различных кушаний, притом оформлено всё было не хуже, чем в ресторане.
Я изо всех сил старалась молчать, но выходило у меня, видимо, не очень хорошо, потому что под конец ужина братец первым завёл разговор.
— Смотри не лопни, — добродушно хохотнул он.
«Время пришло», — поняла я.
— Признаться, я уже на грани. Очень много вопросов без ответов. Меня сильно тревожит ситуация с мамой.
— Откровенность за откровенность: я не хочу говорить об этой женщине.
Его голос звучал холодно и твёрдо, хотя лицо всё ещё светилось, а глаза — улыбались. Старается меня не расстраивать, и держится по своему обыкновению.
Однако я не могу пойти у него на поводу. Не в этом вопросе. Мама — это мама.
Тьма согласно струится по венам, поддерживает моё решение. Я всё лучше её ощущаю и это придаёт уверенности.
— Скажи то, что я должна знать, Рагнар. Она — моя ответственность, — неожиданно жестко произнесла я.
Брови братца взлетели чёрными ласточками. Он прокашлялся, чтобы избавиться от застрявшего в горле удивления. Затем сделал глоток воды.
Его неспешность наводила на интересные мысли. То ли мама действительно оказалась в крайне плачевном положении и нуждается во мне, а он не хочет испортить моё испытание в академии, то ли она сказала нечто такое, что в глазах Рагнара понизило мою значимость и теперь он не считается с моими желаниями (что вряд ли, очень вряд ли, я чувствую его заботу, просто переживаю).
— Академия на тебя хорошо влияет, — удивил брат одной фразой.
— Я никогда не бежала от ответственности, а в Эрмиде быстро повзрослела. Не думаю, что это влияние академии, скорее, нашего общения, — произнесла с достоинством.
— Выходит, ты почувствовала Цитадель, но не почувствовала Академию, надо же, — заметил с озорными искорками в глазах Рагнар.
— Я поняла, что Академия — тоже уникальный артефакт из другого мира, но давай всё же вернёмся к первоначальной теме разговора. Я понимаю, что она тебе неприятна, потому можешь фыркать и злиться, но, пожалуйста, рассказывай, что случилось и чем это чревато. Незнание меня убивает. Я не смогу настроиться на испытание, все мысли будут заняты произошедшим.