Его тайная одержимость
Шрифт:
4. ОНА
Сердце колотится как сумасшедшее, когда я вхожу в зал, где полно гостей.
Что за странный мужчина? Он сумасшедший?
Прячась за необъятной корзиной цветов, прикладываю пальцы к губам.
Конечно, сумасшедший! Кто в здравом уме станет невесту на свадьбе в губы целовать?! Кроме жениха, естественно!
Кстати…
Выглядываю из-за цветов, отыскивая взглядом Гену, что тянется к очередной бутылке. И ведь просила хотя бы закусывать нормально! Но главное, раз он спокойненько припивает
Пытаюсь в голове перебрать все приглашения, что я самостоятельно подписывала, и не припомню там никого незнакомого. Откуда же этот безумец взялся на моей свадьбе?
Из мыслей меня выдергивает тамада, что бесцеремонно ловит меня за локоть на полпути к столику новобрачных, и, выхватив из моих рук шикарный букет, ставит меня посреди зала.
Еще не осознавая для чего меня сюда поставили, оглядываюсь по сторонам, обнаруживая рядом с собой несколько пар скомпонованных из наших с Геной родственников. Невольно возвращаю взгляд к корзине с цветами, которая в неосторожных руках тамады отправляется к простеньким букетикам, стоящим у стены в баллонах.
Тамада что-то рассказывает гостям, очевидно, правила нового дурацкого конкурса, от которых я так хотела сбежать. Я слушаю вполуха, не в силах оторвать взгляда от диковинных цветов.
Хочется спрятаться и плакать. Да толку?
Гена не раз мне уже намекал, что эта свадьба только для того, чтобы затащить меня в постель. Вот только я никак не ожидала, что он потребует решения вопроса прямо на торжестве. Мне, признаться и торжество-то это до лампочки! Я ведь предлагала тихо-мирно расписаться, и жить, как семья. Но нет же! Еще и я виновата, что у него кредит, видите ли.
Потому что я, по его словам, дура правильная, старомодная, не хочу отдаться просто «по любви».
И я может и дура. Да только видали мы уже такую любовь. Все мои подруги в итоге брюхатые без мужей ходят, потому что парни наши как с цепи сорвались со своими спорами дурацкими, кто кого быстрее в койку утянет.
Нет уж! Мне такого не надо!
Пытаюсь вспомнить, дарил ли Гена мне когда-нибудь цветы. Что-то на ум ничего не приходит.
Какой-то день разочаровывающих открытий. Не зря я была против торжества. Так и знала, что он напьется, и выкинет что-нибудь эдакое. Так каждый раз случается, когда он переборщит. А я его ненавидеть начинаю, припоминая все его хмельные «подвиги». Всякий раз расстаться думаю. А он трезвеет, и извиняться приходит.
Вот сейчас почему-то подумалось: хоть бы с цветами это делал? А так… За что я его прощала каждый раз, спрашивается?
Ладно, остынь, Сонь.
Не такой уж он и плохой. Работящий зато. Пока остальные пацаны на мамкиных шеях сидят, Гена уже второй год как работает. Обещал после свадьбы нам отдельное жилье снять. Мечтал дом построить. Не пил бы еще…
Да кто ж у нас не пьет? Разве что папа. И то, наверно только потому, что с сердцем проблемы. Иначе, так сказать, поддался бы местным тенденциям. В нашем «Гадюкино» ведь все равно толком больше заняться нечем.
Может, надо было как Галька? Свалить в столицу, устроиться моделью какой, и жить там припеваючи. Да только, у меня ни кожи, ни рожи, — как мне сестра с самого детства говорила. Да и ростом не вышла. Это она у нас — королева.
У моих ног появляется развернутая газета, вынуждая все же включиться в происходящее.
— Жених? — кажется, уже не в первый раз окликает Гену тамада, но он и не думает реагировать.
Поднимается из-за стола и в сопровождении своих корефанов выходит через заднюю дверь на перекур.
Вот же зараза! Злости не хватает на него! Это ж надо было оставить меня здесь в одиночестве?
— Очевидно, жених занят налаживанием родственных связей, — неловко съезжает с темы тамада.
Я выдыхаю, в надежде, что меня тоже минет участь выполнять идиотские задания в отсутствии моей второй половинки.
— Давайте-ка посмотрим, кто бы у нас мог заменить жениха? — не унимается разговорчивая женщина. — Но только на один конкурс! С первой брачной ночью они как-нибудь без поддержки справятся.
Она ехидненько смеется, и мне становится неловко, когда по залу прокатываются усмешки.
Блин, да как можно о таком шутить, когда я еще даже не знаю, смогу ли я вообще… эту… брачную ночь. Пока что меня бесят даже мысли о ней!
Пытаюсь отвлечься, вспоминая какую-нибудь бодрящую песню, но как назло в голову ничего не идет, когда я понимаю, что позорно стою посреди зала брошенная собственным женихом, а гости не шибко-то спешат мне на выручку, увлеченные банкетом. Неловко.
— Я могу, — слышу родной голос, и поднимаю благодарный взгляд на папу.
— А вот и… — довольно начинает тамада.
Но я тут же дергаю ее за локоть:
— Если этот ваш конкурс требует физической активности — даже не думайте! — говорю твердо, но тихо, чтобы никто кроме нее не слышал. — Папе нельзя перенапрягаться.
— Ясно. Папочка, вы посидите пока! — улыбается она натянуто. — Набирайтесь сил, для танца с невестой.
— А давайте я жениха заменю, — слышится густой баритон от двери, и у меня от чего-то невольно поджимаются пальцы на ногах.
Только не он…
Не знаю почему. Без объяснения причины. Но мне почему-то страшно снова оказаться близко к этому безумцу.
— Ну, наконец-то нашелся доброволец! — весело вещает тамада. — Настоящий рыцарь, не позволивший нашей беззащитной невесте остаться в беде!
Боже! И почему у меня возникает приступ испанского стыда, каждый раз, когда она открывает рот?
Невольно задерживаю дыхание, когда прямо передо мной, закрывая собою меня от всего зала, материализуется незнакомец. Не хочу чувствовать аромат его тяжелого пряного парфюма, что кажется и без того успел въесться в легкие.