Его тайная одержимость
Шрифт:
— Ну что, ангел, джина вызывала? — подмигивает мне, а в голубых глазах словно грозовая буря собирается, вынуждая их темнеть.
— Так вы джин или все же рыцарь? — зачем-то вступаю в диалог, едва не давясь воздухом, что снова насквозь пропах им.
— А это имеет значение?
— Значение имеет то, что вы делаете на моей свадьбе, раз я вас даже не знаю?
— Разве ты не слышала? Заменяю жениха, — нагло ухмыляется он.
Включается музыка. Рука незнакомца скользит по моей талии, и я, на секунду растерявшись,
— Мне кажется, правила этого конкурса не предусматривают такого тесного контакта.
Он неторопливо покачивает меня, совершенно не попадая в такт подвижной музыке. А я просто физически не в силах противиться руке, крепко сжимающей мою талию.
Горячее дыхание опаляет ухо, вызывая табун непрошенных мурашек, когда мужчина слегка склоняется надо мной:
— Я знаю, чем все закончится, так что давай сразу начнем с конца…
5. ОН
Кажется, я собирался валить…
И какого хера тогда, спрашивается, я делаю здесь?!
План выполнен! Терапия наконец сработала! Чего еще надо?
Ее…
Может забрать? Себе присвоить? Прямо так! Нагло, вероломно! Утащу с ее же свадьбы, и спрячу в своём доме!
Совсем больной.
И ладно там разборки с родственниками, женихом, ментами, в конце концов. Этого уж я точно не боюсь. Но ей-то я как это объяснить планирую? «Ты меня от апатии излечила, одним своим видом, побудь-ка моей игрушкой?» Прекрасно!
Сжимаю тонкую талию теснее, пробегаясь пальцами по крупному бисеру на тесном корсете. Девочка пыхтит мне в плечо, явно намереваясь попросту вытерпеть этот навязанный ей танец.
Все правильно… Потерпи, маленькая. Сейчас злого дядьку попустит, и он свалит восвояси.
А пока — кайфую. Прижимать ее вот так, хрупкую такую, нежную, — чистое удовольствие. Она еще и пахнет офигенно. Лимонной мятой какой-то. Невольно утыкаюсь носом в белокурую макушку. Напрягается.
Понял. Совсем границ не вижу. Немного отстраняюсь, чтобы не вызывать косых взглядов в сторону чистой невесты.
Но уже через секунду понимаю, что она напряглась вовсе не из-за меня. Ну, или не совсем из-за меня. Так скажем, очевидно, я причастен только косвенно, потому что рядом с нами пролетает взъерошенный жених.
Швыряет пиджак на пол и вылетает в дверь, в которую я вошел парой минут раньше.
Ладонями ощущаю рваное дыхание невесты. На мой взгляд, такое бывает только при истерике. Однако когда она поднимает на меня взгляд, я снова вижу сухие остекленевшие глазки.
Упирает пальчики мне в плечи, словно пытаясь выбраться из моих объятий. А я не хочу отпускать.
— Не ходи, — рычу я тихо.
— Не могу. Так нельзя, — будто оправдывается передо
Вижу как ей больно. Вот только кто тому причина? Тот истеричный гном? Или я?
Эта мысль вынуждает-таки разжать руки. И моя чужая невеста убегает вслед за своим суженым.
Тупость какая-то! Чего меня от нее так штормит-то?!
Провожу пятерней по волосам и ловлю вопросительный взгляд Лины. Судя по тому, что веселье продолжается, никто из гостей толком и не осознал развернувшейся драмы, в том числе и сестра невесты.
— Я домой, — произношу одними губами.
Лина выглядит несколько растерянной, будто хаотично пытается сообразить, как меня остановить. Но очевидно оценив мой решительный настрой, сдается. Бросает извиняющийся взгляд, кивая на руку женщины, что сжимает ее ладонь. Мать, походу. Она не раз ее промежду прочим упоминала. Хоть что-то в Лине настоящего осталось — привязанность к матери.
А то с тем, как она вечно за мной бегает, думал и сейчас сорвется. Благо хоть что-то ее тормознуть в этом мире способно. Не до нее сейчас. Еще не хватало всю дорогу до Москвы ее трескотню терпеть, когда и так голова квадратная от этого странного сдвига по фазе.
Киваю подруге и выхожу из зала. Затем и из столовки.
Уже дойдя до машины, и так и не наткнувшись на новобрачных, понимаю, что совесть не позволит теперь так просто свалить. Виноват я, кажись. Не стоило чужую жену на глазах у всех гостей зажимать.
Озираюсь. Нет никого.
Но стоит музыке гремящей в столовке на секунду стихнуть, как я слышу вопли за зданием:
— Не нужна! Пошла на хер отсюда!
Вот же придурок…
Ему бы стоило мне рожу начистить. Ну, хоть попытаться. А это сыкло на девчонке теперь отрываться будет.
Выглядываю из-за угла и невольно кулаки сжимаю, наблюдая, как этот утырок едва ли не волочет ее к какому-то оврагу, прихватив за мой платок, что уже натянулся на тонкой шейке.
Нахера я его на узел-то завязал?!
— Мне значит «подожди», — шипит он ей в лицо. — А сама с какими-то мужиками зажимаешься?!
— Ген, у тебя спермотоксикоз мозги съел? — неожиданно дерзко рычит маленький ангел, вырываясь из его рук. — Научись себе уже в этом вопросе сам помогать! Или пить завязывай!
Рядом стоят дружки, создавая дымовую завесу, что подчеркивает драматичность происходящего. Гогочут, спокойно наблюдая за всей картиной. А у меня на глазах уже красная пелена от бешенства! Понимаю, что и так уже влез, куда не следовало, вот и усугубил. Но ничего с собой поделать не могу, когда этот мудак снова хватает девочку за шею.
— Ну-ка руки от нее убрал, — говорю спокойно, но достаточно угрожающе, чтобы пацан послушался.
На меня уставляются несколько пар глаз, но меня интересуют только серебристо-серые, что снова остекленело сдерживают рвущиеся наружу эмоции.