Его темная целительница
Шрифт:
– Все еще к тебе, – сказала соседка, начав чертить заново.
– Угу, – не стала спорить я.
Мы еще немного посидели. Когда в третий раз постучали вежливо, но крайне настойчиво, и у Анны в очередной раз не вышла пентаграмма, она зло выдрала лист и изорвала его на крошечные кусочки. Молча встала и рывком открыла дверь.
– Ну? – рявкнула она.
– Привет, сестренка, – донесся миролюбивый голос Валентайна. – Как дела?
– Как тьма светла, – огрызнулась Анна. – Чего тебе?
– Мне бы
– Ее нет.
– Как это нет? – обалдел парень. – Вон же она, я вижу кусочек платья.
– Тебе кажется, – обрубила она и захлопнула дверь.
– Эй! – донеслось из коридора, а рассерженная Анна вернулась в комнату и обратилась ко мне:
– Если он еще раз постучит, я натравлю на тебя суетолога, и он будет наводить суету всю ночь.
– Это шантаж, – вяло возмутилась я.
– Я темная, мне можно.
Пришлось горестно вздохнуть и открывать медитативно стучащему в дверь Валентайну.
– Привет! – жизнерадостно поздоровался он.
– Привет, – сухо ответила я.
– Ты приходила, – напомнил парень.
– Угу, – согласилась я. Действительно же приходила, не поспоришь.
– По какому-то делу, – напомнил маг, и я снова с ним согласилась:
– Угу.
– Ладно, мне действительно немного стыдно, – изволил покаяться Валентайн.
Я помолчала, парень помолчал, помолчали любопытные уши, приложившиеся к щелям в дверных проемах соседских комнат.
– И я проведу с Алариком разъяснительную беседу, – добавил Валентайн.
– Угу, – ответила я, напоминая себе полуночную сову.
– Со мной разъяснительную беседу можешь провести ты, – предложил темный, заставив меня потерять свой грозный вид и тихонько фыркнуть.
– Вот видишь, ты уже улыбаешься, а это половина успеха, – уверенно заявил Валентайн.
– У меня нет сил с тобой препираться, поэтому перейдем к сути, – отрезала я пустую болтовню.
– Хорошо, – легко согласился темный маг. – Прогуляемся?
Я кивнула, и мы пошли по коридору во двор. Несинхронное хлопанье дверей подслушивающих студентов сопровождало нас до самой лестницы.
На улице был неприятный сумрак, время куриной слепоты. Я зябко поежилась – в горах температура прыгала сильнее. Валентайн накинул мне на плечи свой пиджак, в который я могла завернуться, как в плед, и подвел меня к покосившейся беседке, увитой давно высохшим плющом. Мы не стали заходить внутрь, хотя я с удивлением отметила идеальную чистоту в столь неопрятном месте.
– Я знаю, как уменьшить количество потерь и необратимых ранений на ближайший год.
Глаза мага хищно вспыхнули в сумерках, он даже подался чуть вперед.
– Мне нужно нести дозор вместе с вами.
26
– Исключено, – не раздумывая ответил Валентайн.
– Почему это? – возмутилась
– Ты – маленький безобидный целитель. Тебе не место в дозоре.
Уже не знаю в какой раз в жизни я повторила эту фразу:
– Целитель не безобидный маг.
– Против других магов – может быть. Против ожившей зубастой флоры и выбирающейся поздороваться с белым светом фауны туманов у тебя нет никаких шансов.
А то я не знаю. Но кто сказал, что маленький безобидный целитель будет кидаться на врага с бинтами наперевес.
– Я буду сидеть по эту сторону стены, – терпеливо принялась объяснять я. – В каком-нибудь оборудованном под нужды лекаря закутке. Буду защищена и рядом. Это лучше, чем бегать туда-сюда по замку.
– Категорическое нет, – Валентайн был непреклонен.
– Я не собираюсь спрашивать твоего разрешения! – возмутилась я. – Ты или поможешь сам, или я пойду к ректору!
– Ты не можешь спасти всех, Николетта, – строго проговорил темный маг.
– Но я должна постараться, – уверенно возразила я. – К тому же это половина предложения.
– И какая же вторая? – приподняв бровь, спросил Валентайн.
– Я буду обучать студентов, несущих дозор, основам лекарского искусства.
– Но ты целитель, – не понял парень.
– Целитель – это дар, но базовое образование у всех лекарское. Иначе как бы мы знали, что исцелять?
– Это кажется разумным, – медленно проговорил Валентайн.
– Естественно, – раздраженно сказала я. – Но обучить можно не всех, и лекарь не заменит целителя. И пока нет хорошей замены, я должна быть максимально близко к зоне опасности.
– Это исключено, – уверенно проговорил Валентайн. – Тебе придется жить в казарме постоянно, дозор несут каждую ночь.
– Какое-то время, – согласилась я. – Но ненадолго. Основы лекарства не такой обширный предмет.
– Курсы молодого лекаря – хорошо. Но на этом все.
Валентайн развернулся, обозначив, что разговор окончен. И я решилась на запрещенный, но действенный прием:
– Сколько вы уже похоронили, Валентайн? Сколько еще похороните, пока темные и светлые не договорятся о нормальном сотрудничестве? Ты готов терять близких? А ректор?
Парень повернулся всем корпусом. Глаза нехорошо светились, желваки ходили от злости.
– Ты можешь погибнуть, глупая девчонка, и я могу не успеть спасти тебя.
– Что со мной может произойти за такой толстой каменной кладкой? Если бы было что-то, способное пробить стену, оно бы уже постучалось в ваши ворота.
Парень смотрел на меня неотрывно. Зло, напряженно, упрямо. Но я была права, и если он не полный идиот, то тоже это понимал.
Валентайн, к счастью, был демонологом. А среди них идиоты долго не живут. По крайней мере, так мне Анна рассказывала.