Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
– Да не за что. Мы одна команда, – подмигивает Женя, а я улыбаюсь в ответ.
Глава 3. Вера. Прибытие
В Варшаву мы прибываем под вечер и сразу же пересаживаемся в заказанный заранее автомобиль. Я не привыкла путешествовать с таким комфортом, когда всего-то и нужно, что сесть и наслаждаться полетом или поездкой. Постоянное напряжение стало моей второй натурой.
Когда отвечаешь не только за себя, но и за других, внутри будто включен специальный прибор, который отвечает за бесперебойную работу мозга и организма. Что-то постоянно делать-делать-делать. Думать-решать-куда-то бежать. Старательно
Водитель сосредоточенно смотрит на дорогу. Я же в который раз спрашиваю себя, как я оказалась в чужой стране в компании незнакомых мужчин.
Что я вообще знаю о Беловых? Почему так самозабвенно доверилась? «Ну конечно, не касайся дело Демьяна, никуда бы ты не поехала, хоть миллион долларов дай», – подсказывает внутренний голос.
И я соглашаюсь. Даже от мысли о нашей возможной встрече сердце бьется чаще. Но до нее так далеко. Сначала нужно выяснить всю подноготную таинственной клиники. Женя сказал, что она называется «Возрождение». Весьма символично, надо сказать. Что интересно, о ней нет никакой информации в интернете, я специально погуглила и ничего не нашла.
Значит, она только для избранных. Это интригует, но и внушает понятный страх.
Продолжаю изучение медицинской карты Златы Измайловой. Запущенная форма болезни Лайма, которую вызывает банальный укус клеща. Страшно представить, что случайность может так плохо сказаться на качестве жизни. Инфекция быстро охватывает весь организм и переходит в хроническую форму, если вовремя не оказать квалифицированную медицинскую помощь.
Сильно страдает иммунитет, инфекция распространяется дальше с кровью и лимфой, вызывая аллергические реакции, воспаления и воздействуя на суставы, сердце, центрально-нервную систему.
Конкретно мне приписали ревматоидный артрит, который приводит к деформации суставов, истощению хрящей, а позже и инвалидности. Также синдром хронической усталости со стороны невралгии, легкие признаки деменции. М-да. Это мне перекошенной ходить и начало слабоумия изображать? Ладно, на месте разберемся.
– Белов пишет, что нас готов принять сегодня, – сообщает Женя, читая со смартфона текст.
Вздрагиваю, так как не готова так быстро жить новой жизнью. Но прежде меня ждет испытание салоном красоты. За меня жестко берутся созидательницы красоты. Больше всего опасаюсь, что отрежут мне волосы. Но парикмахер лишь обрезает посеченные концы и высветляет несколько прядей, бровист оформляет брови, косметолог проводит свои процедуры – пилинги-шмилинги, искусный макияж. Никогда в этом не разбиралась. И не мечтала, что вообще попаду в салон красоты. Непривычно оказаться на месте блондинистой куклы, и к такому не хочу привыкать. Даже вид в зеркале не радует. Так и чудится, что меня каждую секунду смогут разоблачить.
Глава 4. Вера. Знакомство с доктором
Подъехав к трехэтажному малопримечательному зданию желтоватого цвета, мы даже названия не видим – подходу к клинике мешает опоясывающий здание кованый забор с острыми пиками и воротами на пульте управления. Назначенное время минут через десять, поэтому резонно предположить, что нас ожидают.
Но когда Женя нажимает кнопку звонка, раздается только гулкое эхо, словно звук идет в никуда.
Безрезультатно отзвонив минут десять, начинаем обходить здание по кругу, вдоль забора. С одной стороны, испытываю облегчение, что прием пока отменяется. С другой, это напоминает ситуацию, когда долго и муторно готовишься к сложному экзамену, а оценка ставится «автоматом». Вроде и радуешься, но мандраж и безмерная усталость остаются. Боюсь, что не смогу еще раз настроиться на нужный лад, поэтому про себя шепчу: «Пусть что-то случится, и мы не попадем внутрь».
У заднего фасада здания обнаруживаем бригаду рабочих, занимающихся уборкой разбитых стекол и монтажом новых. Несколько окон первого этажа выбито, на земле валяются осколки, что приводит всю нашу троицу в недоумение.
– Эй, мужики, что тут произошло? – подзывает рабочих Женя, но, когда они подходят, не удается ничего выяснить, так как польским мы совершенно не владеем, и вроде есть похожие и понятные слова, а в итоге только «пше» да «прше» слышим.
– Профессор Вежбицки, – подаю я голос. – Где его можно найти? Позвонить? – знаками показываю, как прикладываю к уху трубку.
В ответ стекольщики только пожимают плечами. И это понятно. Откуда они знают, кто здесь главный врач. Растерянно осматриваемся по сторонам, решая, что делать. И тут замечаем, что к нам торопливо подходит невысокий крепко сбитый мужчина, полностью лысый и в круглых очках. Типичный врач, на нем даже зеленый халат надет.
– Прошу, пани, – говорит он подобострастно и улыбается, открывая ряд ровных белоснежных зубов. Скорее всего, вставных. Мне почему-то не нравится его фальшивая улыбка. – Я профессор Вежбицки, Томаш. Извините за опоздание.
Продолжая извиняться, он проводит нас через служебный вход в пустое помещение клиники, рассказывая о том, что буквально накануне ночью воры проникли в здание, разбили стекла, похитили оборудование. Пришлось эвакуировать персонал. И если бы мы приехали раньше, то застали бы пожарных, полицию и прочие службы.
– Сейчас уже всё спокойно, – успокаивает он нас на почти чистом русском, галантно провожая в свой кабинет по пустому коридору. Ничего примечательного я не замечаю. Больница как больница. Стерильно, слегка пахнет медикаментами. В оформлении преобладает бело-зелено-коричневая гамма. Даже присутствуют огромные пальмы, как и у нас, неизменные спутники медицинских учреждений. Кабинет профессора тоже не поражает чем-то необычным. Он роскошный, обставлен со вкусом, но безликий.
Усадив меня на белый кожаный диван, профессор обращается к Жене и Косте:
– Мы можем остаться с пациенткой наедине?
Когда парни уходят, найдя просьбу приемлемой, Вежбицки садится напротив меня на стул, обтянутый белой кожей, но не берет никаких папок. Руки его пусты, и он складывает их в замок.
– Пани Злата, видел сканы вашей карты. Рад, что вы к нам обратились.
– Я тоже, – киваю я, стараясь не расплываться в улыбке. Вообще-то это не составляет труда, как как присутствие этого стареющего доктора держит меня в напряжении. Есть в нем что-то хитрое, оценивающий взгляд бегает по всему телу, по лицу, но не с мужским пристрастием, а словно пытаясь найти изъян и уничтожить его. Взгляд Вежбицки похож на лазерный луч, и нет никакой возможности довериться такому человеку, а ведь доктор должен располагать к себе. А этот похож на хитрого лиса.
– Должен сказать, что хотел бы видеть вас раньше. Затянули вы с приездом. Но, как говорит ваша русская пословица: лучше поздно, чем никогда.
Это звучит зловеще, или я слишком драматизирую?
– Вы так хорошо говорите по-русски, – перевожу я тему. – Были в России?
– Работал несколько лет. Русский и польский похожи.
– Не сказала бы. Мы пытались выяснить у стекольщиков, что случилось, но ничего не поняли.
– Будем надеяться, что спустя пару дней вы станете лучше понимать наш персонал. Сделаем так: можем прямо сейчас поехать в «Возрождение», только в отель за вещами заедем.