Его запретная малышка
Шрифт:
Кое-как достаю из кармана кожанки телефон, куча пропущенных с неизвестного номера, игнорирую, номер с именем шофера Виктор нашелся быстро.
— Это Маша.
— Я слушаю вас, Мария Владимировна, — ответил после первого гудка, словно сидит сейчас в кустах и следит.
— Так как вы, можно сказать, являетесь блюстителем моего морального облика, то нужно изъять у охраны университета все записи сегодняшнего утра.
— Зачем это мне?
— Вы всегда задаете вопросы на поставленные
— Я выполняю приказы вашего отца.
— Уверяю, вам дадут за это премию. И да, как достанете, отдайте их мне.
Говорю, а саму трясет от страха и ужаса. Вот хоть убей, не знаю, есть ли в той аудитории камера, и работает ли она. Господи, какой позор, хочется лечь и умереть. Надо эмигрировать на Кипр и менять имя.
— Он достанет?
— Надеюсь.
— Ну ты, подруга, дала жару.
— И дала, и взяла, мастерица на все руки, — холод пробирает до костей, или меня трясет совсем от другого? — Пойдем, теперь точно надо выпить.
Сима отжигает на танцполе, Вера давно уехала, так и не спросила, как там у них дела со шпионом Виктором, теперь он мне совсем не нравится. Бармен разливает новую порцию, на очереди текила «Локита», но мне не надо лизать соль и закусывать лимоном, я пью так.
Все будет хорошо, к черту Константинова, его жену, мерзкую блондинку с накачанными губами. Интересно, он ее любит? Вторая рюмка… третья… пятая, в груди теперь не рвет от боли, а разгорается пожар. Да был минет и был.
Алкоголь бежит по венам, ударяет в голову. Хочу танцевать.
Прикрываю глаза, мелодия проходит сквозь тело, басы задают ритм моему разбитому, но все еще живому сердцу.
На талии чьи-то руки — теплые, сильные. Знакомое лицо, даже аромат, мы двигаемся вместе. Я улыбаюсь, нет страха и ощущения опасности, я доверяю этому человеку.
Он так интересно произносит мое имя, я сама называю его, а еще, он заставляет смеяться, что совсем в данной ситуации парадоксально.
Потом улица, такси, голова идет кругом. Жаркие поцелуи. Или нет?
Дальше не помню.
Сплошная чернота с редкими вспышками света.
Глава 31 Денис
На часах почти шесть утра, устало тру газа, опускаю голову на руль, Маша не отвечает и не читает мои сообщения. Сучка такая, маленькая и вредная. Непонятно, зачем поехала в офис, что там вообще произошло, отчего она так себя ведет.
Я, конечно, могу догадываться, не дурак, что папа-олигарх узнал о наших отношениях. Будь я отцом, не спускал бы с дочери глаз, а еще бы дома запер, чтоб не шлялась по взрослым мужикам.
Ева, черт!
Оставил ее в квартире после трудного разговора, надо было уйти, иначе точно
Несколько раз звонил отцу, но тот быстро отвечает, что ему некогда и перезвонит сам. Что вообще происходило между ними этим летом? Действительно я не замечал ничего вокруг: отель отца, его приступ, было не до ушедшей в поисках себя жены, а еще планы о переезде и новой работе.
Снова набираю Машу, но в ответ лишь гудки.
— Давай, Маня, возьми трубку, для чего тебе такой дорогой телефон? Завтра куплю шнурок и повешу его на шею, чтоб не теряла.
А может, с ней, что случилось?
Нет, не может быть. В офисе отца сказали, что она была, но ушла буквально за сорок минут, как приехал я. В центре была авария, застрял в жуткой пробке.
Звонит телефон, дергаясь в испуге, роняю его из рук, ищу под ногами.
Маша, это точно она.
Но найдя трубку, с силой сжимаю в руке.
Ева.
— Да.
— Денис, шесть утра, ты вообще где?
Тяжело вздыхаю, смотрю в небо, скоро рассвет, но яркие звезды еще отчетливо видны.
Сдерживаю себя, чтоб не нагрубить почти бывшей жене.
— Ты все еще у меня?
— Да.
— Я ведь сказал, как приведешь себя в порядок, чтоб нашла гостиницу, вызвала такси и ехала туда. Нужно было просто выйти и захлопнуть дверь.
— Но ты так внезапно ушел, я волновалась.
— Ева, сука, вот не беси меня своим волнением. Я не посмотрю, что ты беременная не пойми от кого, хотя это надо еще проверить.
Сбрасываю звонок, выхожу из машины, несколько минут дышу прохладным воздухом. Надо успокоиться, но, черт, не могу, наверное, себя так чувствуют наркоманы в поисках дозы: волнение, тревога, страх. А еще острое предчувствие чего-то нехорошего.
Захожу в квартиру, Ева на кухне в моем банном халате, плечи вздрагивают, она тихо плачет.
Разувшись, иду в ванную, снимаю рубашку, брюки, бросаю все в стиральную машинку, умываюсь холодной водой. В спальне, где все еще стоят Манины розы, а под потолком радуга из разноцветных шаров, надеваю джинсы и футболку.
На кухне варю кофе, не обращая внимание на слезы Евы, меня сейчас абсолютно ничего не трогает в ней. Нет ни жалости, ни сочувствия, лишь горечь, оттого что я жил с этой женщиной, думал, что люблю. Делал все, а в итоге вот что вышло.
Но сейчас волнует не она, а моя Маня. Моя милая, славная, но такая дерзкая и красивая малышка. Надо будет еще раз съездить к ее дому, у которого я сидел в машине как в окопе несколько часов, после того как охрана сказала, что Марии Владимировны дома нет.