Его запретная малышка
Шрифт:
— Не смешно.
— Так радоваться надо, я тебя поздравляю, передай привет отцу ребенка и поздравь его от меня.
— Денис, нам нужно увидеться и поговорить, я жду тебя у твоего дома.
— Какого дома?
— Твоего, тут рядом очень красивый парк.
— Как ты нашла меня? Кто сказал? Казанцев — трепло последнее.
— Не ругай Никиту, я надавила.
— Как можно надавить на Казанцева, минет сделала с заглотом?
— Что за чушь ты говоришь, не надо меня оскорблять!
Я зол,
А сейчас не прошло и трех месяцев — и она беременна. Это с кем она так потеряла голову, что забыла о контрацептивах, которые до этого глотала горстями?
Я не ревную, это другое — некая обида и непонимание, я могу отличить эти эмоции.
— Я еще не начал тебя оскорблять, жди, скоро буду.
Отключаюсь, кидаю телефон на соседнее кресло, пытаюсь успокоиться. Все ведь хорошо, это и прекрасно, что у нас нет детей, так бы я не поехал в деревню, не встретил бы Машу, не узнал бы, что такое любовь.
Я сейчас приеду, мы, как цивилизованные люди, поговорим, раз того хочет моя бывшая, и голову я ей не оторву — не сейчас, поздно уже.
Ева сидит на скамейке у подъезда, рядом чемодан, прям бедная родственница, приехавшая в город из далекого села. На ней легкое пальто, высоченные каблуки, косынка и хороший южный загар.
— Здравствуй, Денис.
Ничего не чувствую, только отвращение. Как вообще я мог быть с этой девушкой?
— И тебе привет, — припарковав машину, подхожу. — Не скажу, что рад видеть. А ты надолго, совсем решила переехать в этот город? Учти, я не намерен давать тебе ночлег.
— У тебя кто-то есть?
— А ты от кого беременна?
Встречный вопрос в лоб, потому что это не ее дело, кто у меня есть. Даже имени своей любимой Мани не хочу произносить при ней.
— Думаю, от тебя.
— Совсем больная?
— Нет, я абсолютно здорова.
Устало тру лицо, даже голова начала болеть.
— Может, ты пригласишь меня в квартиру?
— Придется. Пошли, не устраивать же скандал на улице.
Ева сама катит свой чемодан, не собираюсь помогать, сама тащит его в лифт, все это время молчим, а меня раздражает все в ней — от этих слишком пухлых губ и притворного невинного взгляда до аромата парфюма.
— Проходи, за бардак не извиняюсь.
Мы с Машкой чуть сегодня не проспали, постель разобрана, на кухне грязные чашки из-под кофе и недоеденные эклеры — Маня любит их, а еще розовый зефир.
На стуле ее легинсы, в прихожей кроссовки, под потолком в спальне воздушные шары, моя девочка говорила, что мы занимаемся сексом под радугой. Охапка роз стоит в углу в ведре, все вокруг пропахло ими.
— Так ты не один? — Ева удивлена, нервно мнет в руке ремешок пальто.
— Я сказал, это не твое дело.
Девушка ставит чемодан, прикрывает губы пальцами, всхлипывает, по щекам текут огромные слезы.
— Ева, я отвык от твоей театральщины, давай ты пройдешь, выпьешь воды и поведаешь, с чем и зачем приехала.
— Ты стал совсем другим, таким черствым и грубым, я не узнаю тебя, Денис.
— А вот я, наоборот, сейчас именно настоящий, это мне с тобой приходилось играть второстепенные роли, быть твоим обожателем, воздыхателем, носить на руках, не замечая, какая ты лживая тварь.
Ева заплакала уже в голос, я сорвался и нагрубил, но это факт, я прозрел и говорю, что думаю.
— Прекрати, успокойся, присядь, выпей воды.
Веду Еву на кухню, наливаю из холодильника минералки, подаю ей. Пьет, стучит зубами о стекло, вытирает слезы. Может, у нее на самом деле, что серьезное случилось?
— Ты хотела что-то сказать, я слушаю, у меня есть еще дела сегодня.
— Да, я беременна.
— Эту новость я уже переварил. Только не говори, что от меня, ты ушла в конце мая, сейчас середина сентября, и я прекрасно помню дату нашего последнего секса: двадцать третье мая, после вечеринки в честь открытия нового салона Казанцева.
Ева поджимает губы, расстегивает пальто, выпивает всю воду, крутит стакан в руках.
— Твой отец. Я беременна от твоего отца.
Мой шок длится несколько секунд, пока я складываю в уме все события лета: звонок Евы, приступ отца, его нежелание говорить об этом, то, как он слишком быстро отпустил меня обратно.
— И как давно у вас это?
— Не волнуйся, с рогами ты не ходил, это вышло случайно, уже после того, как я уехала на юг.
Веселые дела: моя почти бывшая жена беременна от моего отца и пришла ко мне.
— Отец знает?
— Нет.
— Что ты намерена делать?
— Я совершила ошибку, что ушла от тебя, прости меня, пожалуйста.
— Мое прощение ничего не значит. Почему отец еще ничего не знает?
— Я не хочу этого ребенка.
— Ты вообще нормальная, Ева, ты слышишь, что такое ты говоришь и кому?
Глава 29 Маша
Наш разговор с отцом закончен, не могу больше слышать, что он говорит. Это невероятно: тотальный контроль за своими взрослыми, совершеннолетними детьми. Как вообще он способен на такое?
Он знает, куда я хожу, что делаю, а может, еще читает всю мою переписку и прослушивает телефонные разговоры. Нет, я все поняла бы, если бы я была трудным подростком, шаталась по ночным клубам, пила алкоголь, садилась пьяная за руль или употребляла наркотики.