Его зовут Ангел
Шрифт:
Ангел Самарский не просто идеальный друг, он идеальный человек, каких, наверно, больше не существует в этом мире. И, думая о нем, я, официально неверующая, допускаю мысль о существовании Бога, потому что не могу объяснить факт своего знакомства с Ангелом, потому что мир огромен, и в нем живет семь миллиардов людей. Но он встретился именно мне. Это определенно что-то волшебное.
И я безоговорочно убедилась в том, что дружба может существовать. Пусть я знакома с этим чувством не так долго, но уже успела окунуться в нее с головой. И я не хочу выныривать, я хочу тонуть, потому
Растворяться в дружбе.
***
Дни начинают лететь со скоростью света, и впервые мне хочется, чтобы время замедлилось.
Через неделю в понедельник с больничного выходит Егор. Он находит в класс перед алгеброй, в то время как мы болтаем с Ангелом о квадратных уравнениях.
– Привет, - мы с Ангелом в раз отрываем взгляд от учебника и поднимаем головы.
У парты Ангела, за которую я подсела на время перемены, стоит Егор и неуверенно смотрит на нас. Я вижу, как расцветает широкая улыбка на лице Ангела, и чувствую укол ревности в груди. Я никогда не была эгоисткой в дружбе, потому что у меня не было друзей. И я не понимала, почему у одного человека не может быть два лучших друга. А теперь понимаю. Один всегда будет ревновать другого к третьему. И это ужасно глупо.
– Привет, - Ангел встает со стула, и они с Егором пожимают друг другу руки.
Я ловлю себя за мысли, что Ангел стопроцентно знал о выходе Егора с больничного.
Когда Егор смотрит на меня, я неуверенно машу ему рукой в знак приветствия, и он кивает мне в ответ. Мы с Егором с пятого класса сидим за одной партой, и я никогда бы не подумала, что увижу в нем соперника. Хотя, может, все это идиотизм? Ну, то, что я воспринимаю дружбу, как борьбу? Ведь это не так. Просто… просто я не знаю, как мне вести себя. Все это очень необычно и странно для меня.
Я пересаживаюсь на свое место и слышу, как Егор и Ангел начинают разговаривать друг с другом. Я даже не смотрю в их сторону, и уж тем более не собираюсь влезать в их беседу. Вскоре в класс заходит учительница, и начинается урок. Егор отворачивается от Ангела, и я на секунду поворачиваю голову в его сторону. Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд, и Егор неуверенно улыбается мне. Я натягиваю крошечную улыбку в ответ.
Может, все не так плохо?
***
В этот же день я иду из столовой. Ангел еще с Егором. Они просто не могут оторваться друг от друга. И я решаю сегодня не вмешиваться и абстрагироваться.
У кабинета истории я вижу Камиллу и остальных девочек. Увидев меня, они начинают переговариваться. Снова. Им это не надоедает? Разве у них нет своих вселенски важных тем для разговоров?
Я заставляю себя не обращать на них внимания и достаю учебник по истории, чтобы повторить домашний параграф. Но сосредоточиться трудно, и я то и дело поглядываю в сторону своих одноклассниц. Не знаю, специально ли, или они действительно не знают такого понятия, как чувство меры. Мне кажется, второе, потому что для первого все равно нужны мозги, а они этой ценности
Камилла чересчур громко выражает свое удивление оттого, что я, оказывается, умею улыбаться и разговаривать. Я смотрю в ее сторону и думаю, как Бог (вероятность его существования для меня равна вероятности его не-существования) смог допустить такую чудовищную ошибку, создав этих дурочек? Ну, серьезно. Они ведь реально без мозгов.
Так вот, мои дорогие одноклассницы с каждым словом повышают громкость своих голосов, и их слышно если не на всю школу, то на весь этаж точно. Я вот думаю. Если для них я изгой, отброс, чучело и сумасшедшая, так почему же они обсуждают меня? Им не все ли равно, в чем я одета, как смотрю и что говорю? Почему бы им лучше не обсудить то, что они так любят? Платья, лак для ногтей, прически и косметику? Неужели они предполагают, что способны мыслить о чем-то другом?
Мои одноклассницы настоящие аспиды (это такие ядовитые змеи).
Вскоре разговор плавно перетекает от меня к Ангелу, и вот тут я не могу не прислушаться.
– Какой у него ужасный шрам, - морщась, говорит Камилла.
– Я бы никогда не стала даже разговаривать с таким.
– Ага, - поддакивает Настя Казанцева. Еще одна особа, думающая, что она умная и красивая. Но дайте мне влажные салфетки, и я сотру всю их «красоту» за пять минут.
– Еще и хромает.
Я чувствую прилив злости и раздражения, глядя на сборище тупоголовых девиц. Ох, Боже. Серьезно? Ты создал НЕПОПРАВИМУЮ ошибку…
– У Ангела совсем не ангельская внешность, - воодушевленно говорит Лазарева Света, и все они начинают смеяться над ее грандиозной шуткой.
Я слышу звонок, и это отрезвляет мой затуманенный раздражением рассудок. Я захлопываю учебник, когда кабинет истории открывается, и все начинают вваливаться туда, толпясь и крича. Я беру свой рюкзак с подоконника и подхожу к остальным. Останавливаюсь рядом с кучкой одноклассниц и смотрю на них. Они смотрят на меня в ответ, и в их глазах я вижу презрение. Что ж, я надеюсь, что они видят то же самое в моих глазах.
– Проблемы, Вишневская?
– спрашивает меня Камилла, ее голос звучит с вызовом.
Я никогда не боялась ее и других. И сейчас не боюсь. И не буду бояться, потому что они ничего не значат для меня.
– Проблемы у вас у всех, - спокойным тоном отзываюсь я.
– С головой, - добавляю с усмешкой и прохожу в кабинет.
Я не оборачиваюсь и целенаправленно иду к своему месту. Сажусь на стул, открываю учебник и улыбаюсь, чувствуя, что одержала маленькую победу над ними и над собой.
Глава девятая
В среду после уроков мы идем домой втроем: я, Ангел и Егор. Я иду позади, а Ангел и Егор впереди; они оживленно болтают о пушке Гаусса. Егор хочет собрать ее и покупает необходимые компоненты для этого. Ангел говорит, что уже собирал, и дает Егору советы. Они вместе договариваются сходить в магазин, где продаются всякие детали.
– Я тут подумал, - говорит Ангел, - может, тебе стоит создать группу в «Вконтакте»? Про Эйнштейна.
Егор усмехается и смотрит на него.