Ехал грека через реку
Шрифт:
— Это дом моего отца, — пожал плечами тот. — И все, что на вас надето, тоже куплено моим отцом. У вас же ничего своего нет.
Господи!
Ася едва не застонала.
Как она вляпалась в эту индийскую мелодраму?
Будут ли они петь и танцевать, или ограничатся честной поножовщиной?
Нужно ли уйти, оставив их двоих развлекаться?
— Убирайтесь, — Мадина распахнула дверь.
— С удовольствием, — Линар повернулся к Асе. — Что ж, я принимаю ваши извинения. В следующий раз попытайтесь быть тактичнее.
Мадина медленно повернулась к Асе.
— А, беременная няня, — обронила она. — Позовите моего сына. Мне стало дурно!
И она, схватившись за грудь, плавно опустилась в кресло.
Ася не пошевелилась.
— Адамура Фаридовича нет дома, — сообщила она. — Я вызову вам Скорую.
— Милочка, она будет ехать целый час! Вы хотите, чтобы я умерла на ваших руках? — язвительно отозвалась Мадина и застонала.
Представление было столь нелепым, что требовалось много сил, чтобы не расхохотаться.
— Линар, отвезите пожалуйста Мадину Михайловну в больницу, — попросила Ася.
Он вытаращил глаза.
— Махуталовну! — поправила ее Адамова мама и добавила. — С этим человеком я никуда не поеду. Лучше смерть.
— Ладно, — согласилась Ася. — Я отвезу вас в больницу. Линар, приглядите за Евой? Она спит наверху.
— Спятила? — завопила Мадина и еще немного постонала. — Разве его можно оставлять с ребенком? Немедленно позвоните Адаму, пусть он сейчас же возвращается.
— Адамур Фаридович занят.
— Что может быть важнее здоровья матери?
Линар изумленно наблюдал за этой картиной. Ася украдкой зевнула и сделала ему знак, призывая к бегству.
«А вы?» — спросил он одними губами.
— Брось меня, командир, спасай рацию, — пробормотала она себе под нос. Линар закусил губу, удерживая улыбку.
— Что? Что? — Мадина беспокойно крутила головой. — Боже, мне не хватает воздуха! Наверное, у меня сердечный приступ!
— Сердечный приступ? — воскликнула Ася. — Но это же так опасно! Я немедленно отвезу вас к врачу.
— Что вы за няня такая, — рассердилась Мадина, — как можно оставить спящего ребенка одного? Звоните же Адаму!
— С каких пор он врач-реаниматолог? Нет, сыновья любовь не спасет вас, когда вы стоите одной ногой в могиле. Я передам ему вашу последнюю волю.
Линар тихо хрюкнул и быстро вышел на улицу.
— Наглая девица!
— Ася? — Ева, прижимая к себе куклу, с которой заснула, стояла на верхней ступеньке. Она сонно моргала и выглядела испуганной.
— Не умирайте, пожалуйста, еще две минуты, — попросила Ася и быстро поднялась по лестнице.
— Не смейте бросать меня одну!
— Ева, — Ася пригладила черные кудряшки. — Помнишь, когда Васька опрокинула торт? Она сердилась и чувствовала себя одной в целом мире.
Ева помялась и прошептала в ответ:
— Это я уронила торт.
— Правда? —
— Аааа, — держась за грудь, страдала Мадина.
— Ей тоже ужасно одиноко, — пояснила Ася. — Только у нее нет торта, который можно уронить. Ты ведь понимаешь, как это?
Ева кивнула.
— Ты утешишь свою бабушку?
Ева вздохнула, почесала нос и поплелась вниз. Она выглядела, как будто шла в бой. Ася села на ступеньку, с интересом поглядывая вниз.
— Не грусти, — Ева подошла близко к Мадине и осторожно погладила ее по плечу. — Хочешь поиграть со мной в домино?
— В домино? — переспросила Адамова мама с надрывом.
Храбрая маленькая девочка не отступила и взяла бабушку за руку.
— Пойдем, я покажу тебе свои игрушки.
Адам пришел домой только ближе к одиннадцати.
Ася еще не спала, она читала электронную книжку и сладко рыдала.
— Что? — испугался он.
— Драма-мелодрама, — отозвалась она и засмеялась. — Все время реву над книгами и фильмами. Как прошел ваш…
И замолчала, разглядывая его.
Адам торопливо спрятал руки за спину.
С новой прической Ася выглядела немного не привычно, но на ее футболке снова летела в космос синяя будка, а носки с цыплятами были разного цвета. Один красный, другой зеленый.
— Что с вами? — спросила Ася, вставая. — Вы как будто с войны вернулись.
Она взяла его руку и поднесла к глазам.
— Вы подрались, что ли? — спросила она с глубоким недоумением. — У вас же костяшки сбиты! С ума сошли?
— Просто недоразумение.
Адам скинул пиджак и рухнул на диван.
— Я ужасно устал, — пожаловался он, — а ведь еще завтра целый день этого дурдома!
Ася ничего не ответила, она копошилась в шкафчике с лекарствами, и даже спина ее была сердитой.
— Ась, ну это просто глупость какая-то, — осторожно сказал Адам. — Просто встретился один придурок, который нес много тупой чепухи.
— И вы полезли в драку? — зажужжала она в своем особом пчелином духе. — Вы! Адам невозмутимый! О, я оказывается совершенно вас не знаю. Вот уж не думала, что вы будете размахивать кулаками как какой-то кроманьонец. Давайте сюда свою руку, залью ее перекисью, — Ася села на пол, скрестив ноги, перед диваном. — Это как надо было ударить человека, чтобы получить такие ссадины?
— Это я об стену, — признал Адам и зашипел, когда она коснулась его кожи ваткой.
— Не притворяйтесь, перекись не щиплет. Надо было намазать вас зеленкой, разгуливали бы завтра по своей конференции с зеленой рукой. Чтобы все видели, что вы только притворяетесь цивилизованным человеком, а на самом деле дикарь дикарем! Так вам и надо, — и, опровергая свои слова, она подула на его руку.