Эхо давней любви
Шрифт:
Его улыбка была широкой и спокойной, он поднял носки с пола и положил ей на колено.
— Тогда наверняка они тебе пригодятся.
Ее глаза сверкнули от злости.
— А ты бы, наконец, прекратил все это и отвез меня домой. Я знаю, что ты думаешь, раз это случилось, то случится и еще раз. А я тебе говорю: нет, Митч.
Она отвернулась к окну и тяжело вздохнула. Ее глаза расширились от ужаса, когда она за низеньким каменным ограждением далеко внизу увидела долину, которую заливал бледный
— Мы же миль на сорок от земли!
— Блаэр, милая, — успокаивающе произнес он, заводя мотор. — Мы на высоте шесть тысяч футов. Не надо так волноваться, — он пожурил ее с легким смешком: — Ты ведь теперь знаешь, что происходит, когда ты возбуждена.
Он выехал на дорогу, пытаясь правой рукой, не глядя, нащупать ее пальцы.
Она резко отстранилась, сплела пальцы и сжала руки между колен.
— О нет, — сурово заявила она. — Ты опять примешься болтать чепуху, как только дотронешься до меня.
Через пять минут Митч свернул на узкую каменистую дорогу, ведущую на другой склон горы. А еще через минуту остановил машину перед маленьким бунгало, сложенном из камней и бревен. Блаэр прикрыла рот рукой и испуганно прошептала:
— Это он?
— Да, — тихо ответил он. — Нравится?
— Ты… ты идиот! — воскликнула она, окончательно выходя из себя. — Значит, мы занимались любовью там, на краю пропасти, когда до бунгало было рукой подать! — Она закрыла глаза и покачала головой, сдавленно приговаривая: — Нет, ты ненормальный. Ни один психически здоровый человек не додумался бы до такого.
Своими длинными пальцами он взялся за ручку дверцы и обернулся к ней.
— Я люблю тебя, Блаэр, и ни то, что ты говорила, ни то, что еще скажешь, не в силах этого изменить. Я люблю тебя.
Она открыла дверцы, вышла и взглянула на него поверх машины.
— Я ожидала, что ты скажешь именно это. Теперь, когда мы вдвоем на этой забытой Богом горе, в этой забытой Богом хижине, что ты еще мог сказать?
Митч мгновение стоял неподвижно, улыбка то появлялась, то сходила с его лица.
— Я бы мог сказать: может, ты все-таки войдешь в дом или так и будешь стоять здесь, вопя и визжа, пока все медведи не разбегутся? — наконец проговорил он.
Ее подбородок дрогнул, и она тихо прошептала, широко раскрыв глаза:
— Здесь, правда, водятся медведи?
Он обошел машину, обнял ее, взял на руки и прорычал, прижавшись губами к ее щеке: «Гр-р-р».
— Ну с этим медведем я уже знакома, — насмешливо заметила она.
7
В городе, у подножия горы, даже ночью было тепло, но в бунгало, в нескольких тысячах футов над уровнем моря царил ужасный холод. Когда Митч опустил ее на каменный
— Сейчас будет тепло, — успокоил ее Митч, но в его глазах запрыгали веселые огоньки.
Она медленно посмотрела на него и обхватила себя руками. Потом стала осматриваться. Бунгало было просто комнатой прямоугольной формы, которая служила одновременно гостиной, кухней и спальней. Справа, рядом с ней, были плита, холодильник, стол и раковина. Прямо напротив стояли сдвинутые вместе две двуспальные кровати.
Она подозрительно взглянула на Митча.
— Вот это и есть две спальни? — спросила она, указывая рукой в сторону кроватей.
Он оглянулся, стоя на коленях у камина.
— Да, одна — моя, другая — твоя, — он поднял брови, изображая невинное удивление. — А в чем дело, тебе они не нравятся? — Он продолжал разжигать огонь. — Можешь выбрать ту, которая тебе больше нравится.
В ней все напряглось, и она пробормотала:
— Этого и следовало ожидать.
Она подошла к холодильнику, открыла его и увидела, что он битком набит всевозможными продуктами. Держа дверцу открытой, она опять посмотрела на Митча в изумлении.
— Так это похищение было хорошо спланировано? Тут еды хватит на целую армию.
Он не сдвинулся с места.
— Вовсе не на армию, — добродушно рассмеялся он, — а только на двух умирающих с голоду любовников.
Встревоженная, она захлопнула дверцу и окинула взглядом потолок.
— Кто хозяин этого бунгало? — холодно поинтересовалась она.
Он встал с колен, сделал шаг к ней и тихо ответил:
— Бывший шитрокский магнат из города.
— Стой, где стоишь, — приказала она. — И не приближайся ко мне ближе чем на десять футов, пока мы здесь.
Он ухмыльнулся, кивая.
— Правильно. Я не хочу доставлять тебе неудобства. Поэтому знаешь что, давай-ка подойдешь ты сюда, к камину, а я туда, где стоишь ты, и приготовлю нам поздний ужин. Ты хочешь есть?
— Да, — ответила она, злясь на себя за то, что сказала правду, вместо того чтобы скрыть, как она ужасно проголодалась.
Он хлопнул в ладоши.
— Вот и хорошо. В этом году мы с тобой пораньше справим День Благодарения.
Совершенно продрогшая в этих проклятых горах, она с удовольствием направилась к камину.
— Надеюсь, ты не собираешься готовить индейку?
Она, в изнеможении опустившись на пол перед камином, протянула к огню свои озябшие и покрасневшие от холода ноги и начала массировать ступни. Затем посмотрела на огонь и потерла глаза, зевнула, потом коротко встряхнула головой. Ей не хотелось слишком расслабляться, слишком уютно устраиваться.