Эхо-парк
Шрифт:
– Вот оно, смотри!
– вдруг проговорила Рейчел.
– Что?
– Самое длительное пребывание в приемной семье было у него в Эхо-парке. А вот и люди, у которых он жил: Харлан и Дженет Саксон.
– Какой адрес?
– Номер 710 по Фигероа-лейн. Он пробыл там с восемьдесят третьего по восемьдесят седьмой. В общей сложности почти четыре года. Наверное, привязался к ним, и они к нему тоже.
Босх наклонился ближе, чтобы рассмотреть лежащий перед Рейчел документ.
– Его задержали с трупами на Фигероа-террас, - сказал он, - в паре кварталов оттого места.
– Если только он направлялся именно туда.
– Туда, будь уверена.
Рейчел передала ему страницу и перешла к следующей. Но Босх уже встал и отошел от стойки. На данный момент он узнал достаточно. Он искал связь Уэйтса с Эхо-парком и теперь нашел ее. Босх был готов на время отложить чтение бумаг. Он располагал всем необходимым для следующего шага.
– Гарри, а вот отчеты психиатров, которые обследовали его, когда он был подростком. Он несет здесь всякую болезненную чушь.
– Например?
– Масса злобы по отношению к женщинам. Молодым, неразборчивым в связях женщинам. Проституткам, наркоманкам. Чувствуешь, какой психологический мотив тут кроется? Знаешь, во что это вылилось в конечном счете? Он всякий раз вновь и вновь убивал свою мать. Эти пропавшие женщины и девушки, которые на его совести… Та, что он похитил сегодня ночью… Для него все они были чем-то вроде его матери. И он испытывал постоянное желание убивать ее за то, что она его бросила. А еще, может, убивать этих девчонок, пока они не успели совершить того же самого, что и она: произвести на свет ребенка.
– Отличное умозрительное объяснение, - усмехнулся Босх.
– Будь у нас побольше времени, ты бы, наверное, вычислила и его внутриутробные воспоминания. Но мать его не бросала. Его у нее отобрали.
Рейчел покачала головой:
– Не важно. Бросила уже самим фактом своего образа жизни. У штата не оставалось иного выхода, как вмешаться и его забрать. Наркотики, проституция, вся эта жизнь в целом… Своей непригодностью к роли матери она обрекла сына на попечение этого глубоко несостоятельного общественного института, где он пребывал, как в ловушке, пока не вырос и не получил возможность оттуда уйти. В подсознании это зафиксировалось как то, что его бросили.
Босх медленно кивал. Он подозревал, что Рейчел права, но ощущение возникло неприятное. Для Босха оно было личным, слишком близким его собственной судьбе. Если не считать мелких частностей тут и там и разницы в поколениях, Босх и Фоксуорт проделали похожий путь. Только Фоксуорт оказался обречен вновь и вновь убивать свою мать. А Босху один полицейский психиатр сказал однажды, что он обречен вновь и вновь раскрывать убийство собственной матери.
– Гарри, что с тобой?
Босх рассеянно посмотрел на Рейчел. Он никогда не рассказывал ей свою историю, тяжелую и неприглядную. Не хотелось, чтобы она оттачивала на нем мастерство составления психологических портретов.
– Ничего, - ответил он.
– Просто думаю.
– У тебя такое лицо, словно ты увидел призрак.
Босх пожал плечами. Рейчел закрыла и отодвинула папку и наконец поднесла к губам чашку, чтобы пригубить кофе.
– И куда теперь?
– спросила она.
– В Эхо-парк, - проговорил Босх.
– Как насчет того, чтобы вызвать подкрепление?
– Я хочу сначала убедиться, а потом уже вызывать.
– Я с тобой.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
СОБАКА, КОТОРУЮ КОРМИШЬ
27
Босх и Рейчел решили воспользоваться «мустангом» Босха, потому что это давало им по крайней мере небольшое прикрытие по сравнению с фэбээровским «лендкрузером» Рейчел, который прямо-таки вопил о своей принадлежности к органам правопорядка. Они приехали в Эхо-парк, но не стали приближаться к дому Саксонов на Фигероа-лейн. Имелась проблема. Фигероа-лейн была маленькой кольцеобразной улицей, простиравшейся всего на квартал от конца Фигероа-террас. Она загибалась вокруг горы, пониже Чавес-Рэвин-плейс. Невозможно было проехать по ней незаметно, чтобы это событие не стало всеобщим достоянием. Даже на «мустанге». Если Уэйтс там и настороже, то он получит преимущество, заметив их первым.
Босх остановил автомобиль на перекрестке Бодри-авеню и Фигероа-террас и побарабанил по рулю.
– Он подыскал неплохое местечко для своего тайного замка. И думать нечего подобраться туда, не привлекая внимания. Особенно днем.
– Да, средневековые замки строились на вершинах холмов по тем же соображениям, - кивнула Рейчел.
Босх посмотрел налево, в сторону центра города и увидел небоскребы, высоко вздымающиеся над крышами домишек на Фигероа-террас. Одним из самых высоких и ближайших к ним было здание главного офиса управления водо- и электроснабжения. Оно находилось прямо за автострадой.
– У меня идея, - сказал он.
Они двинулись обратно в центр. Босх въехал в гараж здания управления и припарковался в одном из гостевых боксов. Открыл багажник и распаковал чемодан с комплектом снаряжения для слежки, который всегда возил с собой. Он вынул оттуда высокомощный бинокль, фотокамеру наблюдения и свернутый спальный мешок.
– Что ты собираешься снимать на камеру?
– спросила Рейчел.
– Ничего. Но у нее хороший длиннофокусный объектив, и, возможно, тебе захочется посмотреть через нее, пока я буду пользоваться биноклем.
– А спальный мешок?
– Не исключено, что нам придется лежать на крыше. Не хочу, чтобы ты запачкала свой модный федеральный костюм.
– Обо мне не беспокойся. Думай о себе.
– Я беспокоюсь о той девушке, которую похитил Уэйтс. Пошли.
Они двинулись через весь гараж к лифтам.
– Ты замечаешь, что по-прежнему зовешь его Уэйтсом, даже теперь, когда мы точно знаем, что его фамилия Фоксуорт?
– спросила Рейчел, когда они ехали наверх.
– Да, замечаю. Это потому, что когда мы находились с ним лицом к лицу, он был Уэйтсом. Когда он открыл стрельбу, он был Уэйтсом. И это так и застряло в сознании.