Эхо вечности. Багдад - Славгород
Шрифт:
Однако в боях под Никополем солдатская доля все-таки догнала Бориса Павловича — как мы уже знаем, он был ранен в левую кисть. Руку взяли в гипс. И тут Борису Павловичу пригодилось то, что у него был красивый каллиграфический почерк. А поскольку он писал правой рукой, то на качестве его каллиграфии ранение не сказалось.
Разведка идет впереди
Начинена огнем земля;
Не оступись, не хрустни веткой —
Вперед, за минные поля
Уходит пешая разведка.
Константин Симонов
В период, когда наши войска находилось в глухой обороне, Бориса Павловича перевели служить писарем в 610-й стрелковый полк. Это было в ноябре 1943 года.
Там ему первым делом показали, как регистрировать солдат, сержантов и старшин (учет офицеров производился отдельно), как составлять заказ на продовольствование[55] и т.п. А вообще у него были обязанности ответственные и разнообразные, требующие аккуратности и тщательности исполнения. Кроме учета личного состава он должен был вести учет выданных знаков отличия, штатно-должностные книги, книги безвозвратных потерь, выписывать «похоронки», оформлять документацию к присвоению воинских званий, к награждению орденами и медалями, выписывать временные удостоверения, вести отчетность по укомплектованию, по потерям в боевом составе. А так как у них обязанности писаря совмещались с делопроизводством, то он еще писал справки, рассылал официальные письма, составлял заготовки донесений и вел прочую канцелярщину.
Борис Павлович был рад тому, что командование заметило его красивый почерк и грамотность и перевело на этот участок службы. Теперь у него практически не было свободных минут, и он был избавлен от необходимости поддерживать солдатское балагурство.
Еще во время учебы в полковой школе Борис Павлович хорошо усвоил уроки рукопашного боя, которые им преподавали мастера своего дела. Ну, приемы боя винтовкой со штыком и винтовкой без штыка он знал еще по допризывной подготовке. А вот на бой невооруженного с вооруженным, на преодоление препятствий, на метание ручных гранат и даже ножей он натренировался уже там, в Тбилиси. И теперь та наука ему пригодилась на фронте. Но больше всего пригодилась подготовка по войсковой наземной разведке, которую он там получил. Это помогло стать разведчиком еще в пору освобождения Кривого Рога от фашистских захватчиков.
Борис Павлович, после того как побывал в плену, хотел отплатить немцам той же монетой — собственноручно взять как можно больше пленных, чтобы эти сволочи, почувствовали, как оно потом живется этим «языкам»! Не пришли бы они сюда, и не было бы этих драматически напряженных страшных судеб, когда думаешь не о работе, не о семье, а только о том, чтобы остаться живым, чтобы от своих же не принять смерть.
Он мечтал воевать в разведке, потому что очень хотел не просто бить захватчиков, а получать от них пользу для борьбы с ними же — брать их «языков», приводить к себе и вытряхивать из них полезную информацию, чтобы «отдать долги» за привнесенные в его жизнь несчастья. Он стремился пережить свою трагедию еще раз, но теперь не в роли «языка», а в роли разведчика, который того «языка» берет. Это позволило бы ему посмотреть на свое пленение со стороны и оценить — правильно ли он держался, не выглядел ли негодяем или, наоборот, жалкой жертвой. Он хотел освоиться с тем, что с ним случилось, почувствовать свою высоту в той ситуации, вплести этот печальный опыт в биографию и извлечь из него максимум полезных уроков.
В общем — ему это было необходимо, чтобы морально выстоять в сложившихся обстоятельствах. Только так он мог переступить через ужас, бросивший его в руки палачей. Только так мог подняться над сомнениями и подозрениями, возникшими после его пленения, и над тем, что переживал как крушение будущности и почти всей жизни. Ему надо было реабилитировать себя в собственных глазах, восстановиться психологически, почувствовать себя над этом страшным событием, стать хозяином положения.
Но как это можно было осуществить, он не знал. Со временем, разработав свою тактику борьбы за себя самого, конечно, разобрался... Словом, как только подворачивался случай, что перед боем требовалось разведать обстановку, он первым напрашивался на эти операции.
В стрелковом полку по штату положено было иметь взвод пешей и взвод конной разведки, но тут из-за отсутствия лошадей конного вообще не было, и в наличии содержались четыре группы пеших разведчиков по штату пехотного взвода разведки.
Конечно, этого было мало для получения самых свежих и точных новостей с немецкого переднего края. Тем более что разведчики из этих групп постоянно выбывали. Например, однажды во время разведки боем в первой группе был ранен командир взвода лейтенант Усачев, кто-то из группы был назначен на его место и в результате этой подвижки осталось свободным место рядового разведчика. Или в другой группе выбыли рядовые разведчики по полученным ранениям, а то еще командир одной из групп ввиду преклонных лет был переведен в транспортную роту. На войне перемены случаются чаще, чем в мирное время, особенно с живой силой. Вот в таких случаях в разведгруппы и брали добровольцев из стрелковых взводов.
С 1 мая 1944 года Бориса Павловича, уже опытного по части разведки солдата, перевели в 61-ю отдельную армейскую разведывательную роту 610 стрелкового полка 58-й стрелковой дивизии 37-й армии 3-го Украинского фронта[56] — как ни странно, не в последнюю очередь из-за знания языков. Он стал настоящим разведчиком! Тайно прослушивая разговоры в фашистских окопах, он добывал и приносил в полк полезную информацию.
Случилось это после того, как однажды группе захвата, в которой был и Борис Павлович, не удалось проникнуть на немецкие позиции — немцы раньше времени обнаружили лазутчиков и навязали им бой. Пришлось разведчикам отступать, досадуя о таком провале операции. Но Борис Павлович, воспользовавшись поднятой суматохой, заскочил в ближайший блиндаж и затаился в укромном месте. Услышанное им в разговорах немцев было настолько ценным, что эту операцию посчитали вполне удачной даже без документов и «языка».
Следует только сказать вот что: Борис Павлович, после как был взят в плен немцами в советских формах, тоже ходил в разведку в немецком обмундировании.
Но теперь он воевал в армейской разведке! Это было совсем другое дело.
Задачи разведки во многом зависят от того, к какому подразделению Вооруженных Сил относится то подразделение, в котором она существует. Так, полковая разведка занимается тактическими задачами, разведчики действуют в прифронтовой полосе. Короче, что увидели, о том и доложили. Полковые разведчики бегают и ловят "языка", добывают документы. Хотя специфика их работы не ограничивалась участием в разведках боем, в засадах и налетах, а также в «поисках», то есть в операциях по захвату «языков». Бывали задания и более сложные.
Армейская разведка это уже глобальные масштабы. Не максимально возможные, но очень и очень серьезные. Армейская разведка выполняет оперативные задачи, иногда действует и в стратегических целях. Для этих целей существуют разведывательные подразделения. В армейской разведке широко используется агентурная разведка, ведется работа среди своего населения и в войсках противника. Армейские разведчики больше занимаются аналитической работой, изучают и анализируют различные документы, потому что в обычной газете можно найти самые невероятные секреты.
Следовательно, все разведывательные подразделения будут снабжаться, вооружаться и экипироваться в соответствии со своими задачами, с количеством личного состава, с наличием тех или иных специалистов и т. д. И если сравнивать именно полковую и армейскую разведки, тот конечно же армейская будет иметь гораздо больше всего: и оружия, и технических средств, и разных специалистов.
Но это не значит, что на фронте армейские разведчики не участвуют в решении тактических задач — если нужно, то участвуют. Естественно, что и 61 отдельная армейская разведывательная рота тоже занималась сбором информации о тактической обстановке, о противнике, об элементах местности на определенных участках фронта. Без такой информации нельзя было решать боевые задачи, стоящие перед армейским подразделением или соединением.