Эхо вины
Шрифт:
Женщина обхватила голову руками. Она без конца думала о дочери.
– Это звонил старший следователь Бейкер, – пояснил Фредерик, снова оказавшись на кухне. – Они уже несколько часов допрашивают Натана Мура, и все безрезультатно. Этот человек сразу же признался в том, что выступил в роли вымогателя, но он настойчиво отрицает свою вину в исчезновении Ким.
Она подняла голову:
– И что? Бейкер верит ему?
Фредерик пожал плечами:
– Как можно верить такому человеку, как Мур?
Вирджиния с усилием кивнула. Наверное, существовала лишь одна правда о Натане, которую со всей отчетливостью произнесла Ливия: «Он мечтает лишь о быстрых деньгах. С утра до вечера думает только о них».
Фредерик сел за стол напротив Вирджинии. Его лицо было серым от усталости.
– Бейкер говорит, что если у нас осталась хоть капелька сил, мы должны сходить завтра на похороны той девочки. Чем черт не шутит, может быть, Мур и в самом деле невиновен…
– Он определенно не убивал других детей, – сказала Вирджиния. – В то время его просто не было здесь…
– Это он так утверждает.
– Это утверждает Ливия.
– Ливию мы, в общем-то, знаем не лучше, чем ее супруга, – отозвался Фредерик. – Может, мы с тобой нарвались на парочку отпетых мошенников? Их кораблю пришел каюк, вот они и не знали, куда податься дальше, где срубить деньжат. Думали-думали, а тут им как раз и подвернулась ты. Очень кстати. Не исключено, что Мур закрутил с тобой любовь с согласия своей женушки! А что? Ведь сразу видно, что ты из богатеньких.
– Я вовсе не из таких. Это ты богатый, а не я. И дураку было ясно, что ты не будешь спонсировать меня, если я начну изменять тебе с другим…
– Отчего же? Может быть, даже такой хитрый лис, как Натан Мур, не просек сразу все наши финансовые обстоятельства!
Она с недовольством посмотрела на мужа:
– Однако это не означает, что он убийца детей.
– И никакой он не похититель, да?
Вирджиния отвела взгляд.
– Что ты вообще знаешь о человеке, с которым собралась провести остаток жизни? – сверлил ее взглядом муж.
Она не отвечала. Любой ее ответ не мог служить оправданием для нее.
Фредерик немного подождал, но быстро понял, что отвечать на этот вопрос она не будет, и снова откинулся на спинку стула.
– Но почему? – выговорил он. – Единственное, что я хочу понять. Почему?…
– Ты хочешь выяснить это именно сейчас?
– Когда-нибудь все равно придется говорить об этом.
– Помнишь, мы сидели с тобой в кафе, в тот день, когда Ким… пропала. Ты тоже спрашивал меня почему. Я пыталась объяснить тебе это, но ты, наверное, не понял. Может быть, это вообще невозможно понять. – Вирджиния помолчала. – Я просто влюбилась в Натана Мура, – еле слышно выговорила она. – По крайней мере, мне казалось, что я влюбилась. И то и другое ослепляет одинаково.
Фредерик потер опухшие от недосыпания веки:
– А теперь? Ты все еще любишь его? Или тебе кажется, что ты его любишь?
На кухне зависла долгая пауза. Вирджиния глядела на стакан молока, что стоял перед ней, но не видела его. Она видела Натана и себя – в Данвегане, на Скае. Видела пламя в камине и колеблющиеся огни свечей. Чувствовала аромат вина. Вспоминала его глаза и улыбку и чувствовала сначала нежные прикосновения его рук, а потом разрушительную боль потери и разочарования. Многое бы она дала, чтобы пережить эти часы снова, однако понимала, что им уже никогда не вернуться.
– Теперь я думаю, что любовь легко спутать с другими чувствами, – ответила она наконец. – Натан дал мне ощущение полноты жизни, чувство, что я парю в небесах. И я перепутала это ощущение с любовью.
– Ощущение полноты жизни – это уже кое-что, – заметил Фредерик.
Это была правда. Натан Мур дал ей очень многое. Несмотря ни на что, он распахнул для Вирджинии окно в совершенно новое измерение.
– У нас с Натаном больше нет планов на будущее, – сказала она. – И неважно, что случится с нами обоими. Наверное, ты хотел узнать именно это?
– Это и многое другое, – ответил Фредерик.
Она отодвинула стакан и встала. Сидеть на кухне стало уже невыносимо. Ей снова становилось трудно дышать, как утром.
– Мне что-то… – начала она, хватая ртом воздух.
Фредерик тут же подскочил к ней и поддержал под локти:
– Дыши глубоко. Глубоко и ровно. Так глубоко, как только можешь!
После нескольких попыток ей удалось наконец прийти в себя. Учащенное сердцебиение улеглось, и желание убежать из четырех стен тоже прошло.
– Спасибо, – прошептала она.
– У тебя такие серые губы, – покачал головой Фредерик. – И сильно расширенные зрачки.
Она глядела на Фредерика широко раскрытыми глазами. Как передать ему те картины, что пронеслись у нее в голове опустошительным вихрем? Вот они с Натаном на Скае, в машине; вот перепуганная до полусмерти Ким, которая сидит скрючившись в домике на дереве; Грейс с красными от температуры щеками, что кружит по пустому школьному зданию в поисках девочки; сияющее лицо Томми; Томми в больнице; тщедушное тельце, опутанное дюжиной шлангов от аппаратов; мама Томми, ее погасшие глаза.
Внезапно Вирджиния зарыдала. Так сильно, словно с этими слезами ее отпускала боль, накопившаяся десятилетиями. Вся сотрясаясь от рыданий, она уткнулась лицом в плечо Фредерика.
– Успокойся же, Вирджиния! Прошу тебя, успокойся! – уговаривал ее муж.
Она пыталась что-то сказать, но с ее губ слетали лишь отдельные слова, обрывки фраз.
– Потому… Натан… потому, что… он спрашивал… потому, что он спросил… о Майкле…
– О Майкле? О твоем бывшем спутнике жизни, который пропал без вести?