Эхо войны
Шрифт:
Оранжевой Ниве это удалось. Первая машина оказалась не столь удачливой. Сухо щелкнул выстрел, водитель внедорожника вздрогнул, откинулся назад. Выстрел. Сидящий рядом схватился за плечо, закричал. Выстрел. Одного из задних мотнуло, послышался дикий вопль, плеснуло красным. Перегнувшийся через труп водителя мужик вывернул руль, увел машину в сторону, неуклюже вильнув, внедорожник скрылся за склоном. Но слишком медленно, им понадобится еще пара другая секунд для смены водителя, а от грузовика уже бежала четверка парней в камуфляже, успевших догнать медленно ползущий автобус. Чужакам на внедорожнике не уйти. А вот второй двигатель гудел победно и трусливо одновременно, наполняя воздух удаляющимся шумом. Сменившая хозяина Хурма
Несколько быстрых хлестких выстрелов, сдавленно закашляв, смолк мотор. Отдающий приказы Борис зашагал вперед, наша техника остановилась. Я медленно встал — а на землю упал при первом же выстреле, не пытаясь сопротивляться взвывшим инстинктам самосохранения. Взглянув на сохраняющую позицию Ингу, оглядев поваливших из автобуса парней, я остался на гребне, продолжая осматривать окружающую местность.
А вот Косой Ильяс скатился по склону, спеша вместе с прочими посмотреть «кого же там завалили пришлые чужаки?». И посмотрел на свою беду — он первым вылетел из-за склона обратно на дорогу спиной вперед. Придурок. Так спешил поглядеть, что не обратил внимания ни на меня, ни на Ингу продолжающих оставаться на месте и «пасти» происходящее вокруг. И схлопотал от и без того злого Бориса. Ну да — прямое нарушение распоряжения. Нет, не распоряжения — приказа.
Я простоял наверху минут двадцать, пока не услышал зов главного из чужаков. Вот теперь можно и посмотреть….
Но глядеть особо оказалось не на что. Пять трупов застыли в нелепых позах в салоне автомобиля. У тел примитивное оружие сделанное из неизбежной арматуры и кусков другого металла. Ножи, дротики, трубы. Что-то вроде арбалета. И два небольших пистолета лежащих на обрывке кошмы среди прочего вооружения. А вот это уже совсем плохо…. Рядышком обоймы, несколько патронов.
— Приходилось слышать о таких? — осведомился Борис, дав мне время на осмотр.
— Нет — ответил я — Не слышал. Но вариантов мало — тут поблизости было два рабочих поселка, как старожилы говорят. Один побольше, другой совсем крохотный. Первый тысяч в пять жителей, про второй не знаю.
— Верно — промычал обиженный на весь свет Ильяс держащийся за челюсть — Второй на пару тысяч. Но он говорят давно вымер.
— Поселки, значит… — выдохнул устало русский — Ладно. Автотехника, огнестрельное оружие. Патронов минимум, но они все же есть и начищены до блеска, прямо будто с любовью полировали. Пистолеты неплохо ухожены, вычищены, смазаны. Прочее оружие, из холодняка, выглажено, наточено, начищено. Эти люди любят оружие. Любят до беспамятства, погляди, на старой трубе ни единого пятнышка и она почти полностью покрыта пусть примитивной, но аккуратной резьбой. Смекаете?
Я кивнул, машинально коснувшись рукояти висящей на поясе лопатки — в ее бережно отполированное лезвие смотреться можно. Да и на ножах моих грязи или ржавчины не найти. Мы с Борисом, не сговариваясь, посмотрели на одного из «воинов» Татарина, держащего в руке кустарный тесак с широким лезвием покрытым пятнами ржавчины и сколами. Нет, обидеть никого не хочу, я пару раз видел его в драке, парень он решительный, пырнуть ножом или рубануть тесаком для него не вопрос, да и кулаками махать умеет. Но вот за оружием он особо не следит. Огнестрел это одно — их мало, поэтому держат в полном порядке. А вот чтобы самодельные ножи резьбой украшали, до блеска полировали — такое среди нашего люда редкость. Не вошло в культ.
Взятое у погибших оружие просто поражало. Полутораметровый обрезок трубы почти целиком покрыт резьбой. Металл сверкает. А вот машина — куча грязи на колесах. Пол салона покрыт несколькими сантиметрами песка, много проржавевших дыр в корпусе, вместо руля странная ерунда из скрещенных железок, торчат
Сами мертвые хозяева… обычны. Больше и сказать нечего. Одеты в минимум одежды, что-то вроде мешковатых шорт, пара человек в рваных футболках серых от грязи. На их телах множество ничем не впечатляющих и не несущих понятного для меня смысла татуировок. Волосы на головах сбриты наголо, но в нашей местности это более чем нормально и разумно. Одна бейсболка пробитая пулей Инги, две банданы. Ноги… я специально заглянул и взглянул. Опять обычный набор. Самодельные шлепанцы и сланцы. Они много не ходят, это не охотники и не собиратели. По пустыне в этом хламе не побегаешь. Привыкли кататься на машине? У них там много горючки?
— Те кто ушел на Хурме…. Они быстро позовут друзей — сообщил я и без того ясную большинству истину — Борис, нам надо разворачиваться и выбираться отсюда. Это их земля, они здесь каждую кочку знают, каждый проезд и проход в этом лабиринте.
— Знаешь дорогу в объезд?
— Нет — признался я, не отводя взгляда — Но поискать можно.
— Да сомнем мы их — уверенно заявил уже знакомый мне молодой парнишка Фахри из людей Татарина. Тот, кто на ночлеге много говорил и больше всех получал оплеух.
— Ты помолчи, сминатель — раздался знакомый мягкий голос, вперед шагнул старый узбек, уперший основание правой ладони в рукоять висящего на поясе ножа пчака — Битум дело говорит. У нас без приглашения в чужие кишлаки не ходят. Или собаки загрызут или хозяева пристрелят. А тут совсем дело худо — хозяева навстречу выехали, да не успели слова сказать, как их убили. Теперь добром не кончится.
Он почти напрямую заявил, что сразу стрелять не следовало, надо было попробовать обменяться приветствиями, попытаться договориться миром о проезде по чужой земле.
— Украшения видели? — поинтересовался Борис, указывая пальцем на примотанные к машине человеческие останки — Следы зубов замечаете на косточках? Эти ребятки отличаются от заводских сородичей умением водить машины и любовью к оружию, но все равно они людоеды. Ты уже немолод, но до сих пор не знаешь, что нельзя договориться с тем, кто считает тебя едой? Мы все для них не больше чем куски мяса в казане! И не напали они лишь потому, что поленились провести разведку! И не ожидали увидеть вместо пары обычных машин автобус и огромный боевой грузовик! Попытаться им слово сказать? Да они мгновенно рванули задним ходом обратно за отворот! На помощь сородичей своих звать! Вы, люди, если хотите жить долго, не пытайтесь договориться с волками о перемирии при помощи ласковых улыбок и добрых слов. Они понимают только одно обращение — силу! Ошпарь их так сильно, чтобы либо сдохли, либо забились в глубокую нору и носа оттуда не казали — вот тогда они тебя зауважают. Так мы и поступили. Теперь посмотрим, что последует в ответ на наши действия.
Сделавший большой вдох Борис поморщился, помассировал щеки ладонью — видать, не любитель толкать долгие громкие речи. Но силы его уставшей глотки хватило, чтобы отдать несколько приказов.
Их суть сводилась к следующему — убрать трупы, их место займут два бойца Татарина и два из числа русских. Они пойдут впереди. За ними автобус, замыкает строй грузовик. Максимально быстрым ходом мы уходим вперед, стараясь преодолеть лабиринт Отвалов — при этом распоряжении я опустил голову, не желая показывать выражение лица. На мой взгляд — это ошибка. Надо отступить. Если придется — выждать столько дней сколько надо, издалека отстрелять хозяев, проредить их ряды, убрать самых воинственных и храбрых. Провести на худой конец разведку. И только потом решаться продолжать путь, причем желательно идти в обход. Но Борис рассудил иначе, причем я был уверен, что он прекрасно понимает всю рискованность плана, однако идет на этот риск.