Эхо войны
Шрифт:
Надежды на передышку сбылись. Машины остановились в густой тени скалистой стены из серого камня со светлыми искристыми жилками бегущими снизу вверх причудливыми зигзагами. Народ радостно повалил наружу, оставляя перегретые душные салоны. Каменная стена прохладна на ощупь, даже холодна, к ней хочется прижаться всем телом и так вот надолго застыть, отдавая камню тепло перегретого тела и забирая прохладу. Многие так и поступили, постанывая от наслаждения. Я ограничился ладонями, стоя от камня на расстоянии. Не хочу простудиться — наши тела не любят резких перепадов температур, сразу начинают
Тут-то и выяснилось, что мы достигли нужного места — это объявил Борис. Объявил громко, спокойно. И воздух взорвался радостными воплями, улюлюканьем, свистом, треском одиночного выстрела и счастливым матом. Уверен, что нас услышала вся местная живность без исключения. Вот ведь придурки….
Но, как выяснилось спустя пару минут, я зря переживал из-за шума — русские бойцы шустро потащили из грузовика темный пластиковый ящик, моток провода, небольшое и странное устройство с Т-образной ручкой торчащей из прямоугольного корпуса.
Проводивший их взглядом Борис веско сообщил:
— Будем взрывать!
После чего приказал всем не соваться чересчур близко к скалам, так как могут быть обвалы после взрыва. Объявил двухчасовую готовность до начала работ — я толком не понял о чем он, хотя остальные понятливо закивали, видимо, были у чужаков особые договоренности с Татарином и все они обговорили заранее.
Расспрашивать я не стал, предпочтя сосредоточиться на получении доступа к запыхтевшему над костерком котелку с зеленым чаем. В короткой очереди оказался четвертым, но времени зря не тратил — мерно пережевывал все еще дергающуюся небольшую ящерицу пойманную мною в щели между двумя камнями. И на русских изучавших скалы я не смотрел, поглядывая на разбросанные вокруг камни — места тут дикие, добычи должно быть много. А покушать свежатины никогда не бывает лишним.
Следующие два часа я провел в ленивом собирательстве и ловле. Тюльпанные луковицы, ящерицы, скорпионы, две змеи. Насекомых игнорировал, хотя в другое время поймал бы и этих созданий, переполненных питательными веществами. В общем, наелся я до отвала, чаю напился на славу, после чего растянулся на песке и на час с небольшим погрузился в сытую дрему. Раз уж баловать не привыкшее к излишествам тело, так на полную катушку. Чтобы потом, в случае внезапных и чрезмерных нагрузок, организм пусть и с протестующими скрипами, но сумел выжать необходимое количество сил.
Разбудил меня удивленно ахнувший взрыв….
Отчего я подскочил на полметра вверх — перенапрягшиеся от неожиданности мышцы сработали. В звенящих ушах творился бедлам, но это не помешало мне увидеть хохочущих весело людей Татарина указывающих на меня пальцами.
— Битум — заливался Косой Ильяс растерявший свой страх после того как мы удалились от Ямы — Не обоссался? А?
— Нет — ответил я.
— А то у меня есть для тебя чистые трусы — я их всего пару раз надевал — продолжал второй проводник, кося взглядом на стоявшую неподалеку Ингу — Ты уж не скрывай, Битум — сырость в штанах это не дело, я одолжу сменку.
— Прибереги для себя — лениво посоветовал я, укладываясь в свое песчаное ложе — Нам ведь обратно опять мимо Ямы ехать.
Тут-то Ильяса и заткнуло — будто
— В задницу тебя, Битум. Такое настроение испортил.
— А ты меньше перед девушками выделывайся за мой счет — хмыкнул я вполголоса, так, что слышал только он — Ты ведь вроде как женат?
— Женат…. И что теперь? Узлом завязать и пломбу повесить? А ты никак запал на русачку, а, Битум? Зашелестела буря в сердце? Екает в паху? — снова заулыбался проводник.
— Не-а — признался я — Нигде не екает и не шелестит. Как там дела у чужаков?
— Да как…. Сам погляди — шуршат что есть сил, шайтаны. И меня припрячь хотели, но я и сам отмазался и тебя отмазал.
— От чего?
— От махания кетменем. И от таскания камней. Мы проводники, не наше это дело, верно?
— Верно — не раздумывая подтвердил я, ничуть не горя желанием таскать камни или бить кетменем по очень твердой просоленной земле — А что там? Что они нашли? Чего рванули?
— Любопытно? Так и надо было самому лезть и смотреть — пробурчал Ильяс — Меня Борис три раза туда послал, куда и жена моя не ходила самыми темными ночами. За то, что я под руку ему лез.
— Поэтому я туда и не совался — признался я — Они все на нервах. Нам не верят. Дошли до нужной точки и брызжут кипятком. Чего соваться? Чтобы сразу послали?
— Вот и узнавай, у кого хочешь, раз такой умный — окончательно обиделся Ильяс.
— Держи — я протянул мужику прихваченный из своей городской берлоги узелок — Там немного, но тебе в самый раз.
— Чем там? Ух…. Баранина? — проводник неверующе уставился на тонкие пластинки очень темного и твердого мяса хранившиеся в развернутом узелке.
— Баранина — подтвердил я — Угощайся. Вот еще луковицы тюльпанные, чуть раньше собрал их. Хрусти вперемешку с мясом, чтобы в горле не пересохло. Баранина с перцем вяленая, жгучая.
— Ну спасибо, братух! Такое я люблю….
Ильяс снял с пояса нож, отточенным до бритвенной остроты лезвием легко отделил небольшой кусочек мяса и положил его в рот. Прикрыл глаза от удовольствия — хотя мне его не понять.
Баранину я хранил, как НЗ на самый черный плохой день, сохранялась она в верхнем сухом углу моей берлоги, прикрытая несколькими слоями тряпки. С собой взял можно сказать случайно, все равно планировал заменить и обновить запасы съестного. И раз уж собирался я хранить баранину долго, озаботился тем, чтобы провялена она была мастером своего дела и с добавлением самого жгучего перца смешанного с крупной серой солью. Чтобы хранилась подольше и чтобы насекомые не совались.
Перед употреблением мяса я планировал корку перца содрать ножом и хорошенько прополоскать баранину в воде, а то и отмочить в ней — чтобы излишки соли и перца ушли. А вот мой коллега проводник и охотник этого не сделал. Поэтому во рту Косого Ильяса сейчас должен полыхать пожар, что подтверждали катящиеся по его щекам слезы. Силой перца ему обожгло рот, скрючило в спазме язык, выворотило губы наружу и опалило глотку. Но он продолжал счастливо улыбаться и медленно разжевывать жгучий кусочек мяса….