ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки
Шрифт:
Подошел Акмазак к избушке, заглянул в окно: сидит на лавке седой старик, льет слезы.
— Не смогу ли я помочь твоему горю? — спросил Акмазак.
— Нет, не сможешь, — ответил старик. — Я оплакиваю сына, которого вчера казнил Тукан. А куда ты идешь на ночь глядя?
— Я иду в илем Тукана.
— Какая неволя гонит тебя туда?
— Задумал я убить рогатого князя, чтобы не мучил он больше людей.
— Его убить нельзя — он бессмертен. Пропадешь, как мой сын. Не ходи, не губи понапрасну свою молодую жизнь.
— Недаром
— Что ж, если крепко твое слово, твердо решение, прими мое отцовское благословение на славный подвиг.
Акмазак поклонился старику и пошел дальше.
Миновал он еще один лес и снова вышел к какой-то избушке. И в ней огонек горит, и здесь не спит кто-то. Заглянул Акмазак в окно: склонясь над колыбелью, плачет женщина.
— Не смогу ли я помочь твоему горю? — спросил Акмазак.
— Я оплакиваю сына, которого завтра должна отдать Тукану, — ответила женщина. — Нет, ты не можешь мне помочь.
Опустил голову Акмазак.
— Благослови меня, я иду на бой с Туканом.
— Да помогут тебе боги одолеть Тукана. Прими мое материнское благословение на славный подвиг.
В глухую полночь подошел Акмазак к дубовой стене, ограждавшей илем Тукана. Как рысь перемахнул он через высокую стену, но тут его заметила стража. Набежали сторожа со всех сторон и набросились на Акмазака.
На шум вышел во двор сам Тукан.
— Кто ты и зачем забрался ко мне? — спросил Тукан.
— Я — Акмазак и пришел убить тебя.
Расхохотался Тукан:
— На всем свете нет такого человека, который мог бы убить меня. А вот тебя я завтра казню.
Князь Тукан повелел связать Акмазака по рукам и ногам и запереть в клети под домом. А в другую клеть он повелел посадить Унавий, чтобы она не убежала и ничем не могла бы помочь парню.
И опять стало тихо в илеме Тукана.
Сидят Унавий и Акмазак за крепкими запорами. Уже время к утру, уже скоро взойдет солнце и наступит день, в который казнят Акмазака, а Унавий отдадут в жены старому Осалыку…
Грустно поет-тоскует Унавий:
Два птенца одной кукушки В разных гнездах родилися. Проживут они весь век свой И друг друга не узнают. Нам с тобой, как тем кукушкам, Суждена навек разлука. Из-за леса векового Протяни мне руку, милый. Из-за речки быстротечной Ты подай мне руку, милый. О тебе я здесь тоскую, О тебе я слезы лью.Но недаром Акмазак вырос в лесу: он был силен, как дуб, и ловок, как лесной зверь. Он порвал веревки и через малую отдушину вылез из клети во
Все спали. Сторожа у дверей с тяжелыми замками тоже заснули.
В доме, в высокой горнице, спал Тукан.
Акмазак подкрался к дому, прошел через сени, вошел в горницу. Он проделал все это так ловко и бесшумно, что сторожа его не услышали. Но Тукан спал чутко: богачи всегда спят чутко. Услышал он никому не слышный шорох, проснулся и спросил:
— Кто там шуршит?
— Это я, серая мышь, — ответил Акмазак по-мышиному.
— Пошла вон отсюда! Не шуми, не мешай мне спать, — сказал Тукан и заснул снова.
Акмазак подошел к спящему князю, сорвал висевший у него на груди чондай и, как молния, выскочил в окно.
Схватился Тукан за саблю, хотел бежать за похитителем. Но было поздно.
Взял Акмазак чондай в обе руки, рванул, и порвалась крепкая кожа в лоскуты.
И в тот же миг богатый дом Тукана и все его амбары, полные добра, рассыпались в прах, упали все замки и запоры, и Унавий вышла из клети. А палачи и слуги Тукана превратились в зеленых змей и, шипя, уползли в болото.
Так кончилось страшное княжение рогатого человека — Тукан-мари.
В тот же день отважный Акмазак и красавица Унавий поженились, а марийцы сказали Акмазаку:
— Ты освободил нас, и теперь ты будь нашим князем.
Атл (М. Юхма)
Два платочка беленьких рядышком,
Два платочка — две половиночки.
Где ты милая, синеглазая?
Иль нам вместе быть не судьба?
Зорька красит восток. Просыпается лес, вздыхает потихоньку, радуясь солнцу и ветру. В шелест листьев вплетается негромкий голос деда Ендимера.
— …И тронулся Атл со своими тридцатью тремя баторами к хунскому царю…
В эту ночь дед рассказывал без устали. Такое с ним не часто бывает.
Вначале поведал легенду о Ятмане-эмбю, затем о богатыре Мургаш-баторе, а теперь вот вспомнил сказание о храбром богатыре по имени Атл.
— …Хунский царь ласково принял Атла: нужны ему были служивые из подвластных земель. Но, узнав, что с Атлом прибыло лишь тридцать три конника, удивился, а затем впал в гнев.
— Как смели презренные рабы насмехаться надо мной! Я просил у шурсухалов три тысячи, а вас всего тридцать три. Да за такие хитрости я их по миру пущу!
Атл остановил его:
— Стая воробьев не спугнет сокола, а сокол распотрошит воробьиную стаю.
— Что ты желаешь этим сказать? — прошипел хунский царь.