Екатерина Великая
Шрифт:
Он вскочил в шлюпку, сел на весла и принялся грести, плывя к крепости.
— Немедленно снимите эти цепи! Это говорю вам я, ваш император! — скомандовал Петр, когда шлюпка приблизилась к сторожевой башне. Приказав поднести поближе фонарь, он расстегнул мундир, и стали видны ордена на его груди, подтверждающие, что он и есть тот, кем себя назвал. От прозвучавшего ответа все у Петра внутри похолодело.
— Нет у нас императора — одна императрица!
Шлюпка поплыла прочь, и тогда в крепости зазвучали трубы, загрохотали барабаны, призывая к оружию. До ушей Петра донеслись возгласы: «Виват Екатерина! Виват Екатерина! Виват!».
Но еще не все было потеряно. Вернувшись на вельбот, Петр решил
Петр услышал вокруг себя голоса, но не стал прислушиваться к словам. Он утратил способность мыслить, не говоря уже о том, чтобы действовать. Им овладело отупляющее безразличие то ли от вина, то ли от холода, то ли от сознания того, что он лишился всего. Приказав лоцману вести вельбот назад в Ораниенбаум, Петр заперся в темной каюте и вскоре заснул, уткнувшись лицом в колени любовницы.
Глава 18
Петр капитулировал в Ораниенбауме перед Алексеем Орловым и его гусарами на следующее утро, 29 июня. Вскоре после этого он подписал наспех составленный документ об отречении, отдал шпагу и с совершенно потерянным видом снял свою любимую форму, сдавшись на милость победителям.
Он уже не был государем всея Руси, став просто Петром, супругом императрицы Екатерины, несчастным пленником, чья жизнь была в руках его многострадальной жены, у которой имелись причины воздать ему по всем статьям.
Петр написал Екатерине патетическое письмо, в котором признавал, что дурно обходился с ней, каялся и молил о прощении. Он хотел одного — покинуть Россию и найти прибежище в Голштинии вместе с любовницей и военным эскортом. Панин, свидетель печальной и позорной драмы бывшего императора, поморщился брезгливо, когда Петр, умоляя о пощаде, схватил его руку и пытался поцеловать. Елизавета Воронцова в страхе перед новой императрицей упала на колени, умоляя Панина не разлучать ее со своим низвергнутым повелителем. Однако своим распоряжением государыня недвусмысленно давала понять, что Елизавету Воронцову надлежит отправить в родительский дом, а Петра доставят в его имение Ропшу, где он будет содержаться под зорким оком Алексея Орлова, пока для него не подготовят постоянное место в Шлисельбургской крепости, где до сих пор томился несчастный Иван.
И хотя враждебная власти сила еще не дала о себе знать, ни Екатерина, ни ее советники не были уверены, что Петр не даст повода к новому государственному перевороту. Пусть он и был бесхребетным человеком, но представлял угрозу, потому что сделался символом для тех, кто был недоволен переменами. А если учесть брожение в Петербурге, то самым разумным представлялось упрятать подальше бывшего императора.
После стремительных событий 28 июня политические страсти в столице еще не улеглись. Обычная будничная жизнь заглохла, но зато пьянство и пьяные драки стали повсеместными, и императорским распоряжением были закрыты все кабаки. Гром военных парадов, перезвон колоколов, крикливые захмелевшие гуляки — все это слилось в такой оглушительный рев, что привычная жизнь была попросту невозможна. Да и к победному ликованию примешивались дурные предчувствия. Хотя на каждой улице, на каждой площади были выставлены вооруженные часовые, ни народ, ни солдаты не чувствовали себя в безопасности. Поползли слухи о предательстве Пруссии, и любой, на ком была прусская униформа, был вынужден спасаться бегством. Однажды ночью в казармах Измайловского полка началась настоящая суматоха, когда солдаты были подняты на ноги по ложной тревоге. Кто-то пустил нелепый слушок о том, что прусские войска численностью в тридцать тысяч идут на Петербург, чтобы
6 июля из Ропши пришло известие, что Петр мертв, став жертвой бурной стычки с одним из стражников, князем Федором Барятинским. Начало правления Екатерины было омрачено этой вестью, и призрак тех первых дней будет преследовать императрицу до конца жизни.
По словам Алексея Орлова, пославшего Екатерине письмо из Ропши, это «несчастье» явилось полной неожиданностью, хотя, по всей видимости, к тому шло. Вспыхнула ссора, противники сцепились, в поединке, «мы никак не могли их разнять, и вот его уже не стало». Скорее всего, истина была куда ужасней: Орлов или кто-нибудь из его подчиненных задушили Петра, зная, что оказывают императрице величайшую услугу.
Кто и когда предложил убить бывшего императора — это остается тайной. Екатерине, безусловно, это убийство было выгодно, тем более, что оно произошло на глазах ее главного сообщника Алексея Орлова и верных ему людей. Но приписать смерть Петра лишь чрезмерному рвению Орлова — значит сбросить со счетов решительность самой Екатерины и ее политическую прозорливость, способность предвидеть самое невероятное. Екатерину не заподозришь в излишней чувствительности или же в щепетильности, которые не позволили бы совершить то, без чего никак нельзя было обойтись. Что там говорить о безнравственности того или иного шага, если нужно было удержать власть, которая нелегко досталась. Ведь теперь у нее в руках огромное государство. Возможно, она не давала никаких прямых распоряжений, более того, даже не намекала на то, что желает скорейшей кончины супруга. И тем не менее ее недоброжелатели не замедлили отметить, что никто из участников ссоры не был наказан.
Весть о смерти мужа Екатерина встретила спокойно, хладнокровно. Лишь на следующий день дала волю слезам, выплакавшись на плече у княгини Дашковой. Ее тревожили две вещи — как отнесется народ к смерти Петра и как воспримет это событие ее мудрый советник Панин, который, как она опасалась, придет в ужас от содеянного зла и, может быть, попытается отмежеваться от нее. Ведь Панин настаивал на том, чтобы учредить регентство, а вовсе не заменять Петра Екатериной. Возможно, для него смерть Петра — это его собственная крупная ошибка и прямое доказательство того, что Екатерина не способна держать бразды правления.
Несколько часов подряд Екатерина, Панин и, вероятно, двое-трое ее приближенных напряженно обсуждали случившееся. До сих пор не обнаружено никаких письменных свидетельств о том, что говорилось на том совете, который, видимо, стал серьезным испытанием для Екатерины как государственной деятельницы. По словам французского посланника Беранже, Екатерина призвала на помощь весь свой дар красноречия, убеждая Панина, что она совершенно не причастна к гибели супруга. Похоже, он поверил ей и даже помог написать официальное сообщение о смерти Петра.
Согласно этому документу, бывший император страдал от колик, находясь под стражей, и скончался, когда они усилились после обострившегося геморроя. Русскому народу было велено воспринимать эту трагедию как «свидетельство божьего помысла», как некий знак, говорящий о том, что сам Господь избрал Екатерину на престол. Всех подданных призывали взглянуть на тело, которое будет выставлено для прощания в Невской лавре.
Тысячные толпы прошли перед гробом, глядя на бренные останки императора Петра III. Многие в ужасе отшатывались при виде усопшего. Лицо его под огромной треуголкой имело фиолетово-черный оттенок, а шея была прикрыта пышно завязанным галстуком. Люди перешептывались, что галстук нарочно уложен так, чтобы не были видны кровоподтеки, оставленные руками убийцы. Говорили еще, что Петра сначала отравили, а потом задушили.