Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)
Шрифт:
451. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Май 1776]
Vous m'aves pour une action au fond estimable, mis le poignard dans le sein car Vous m'aves dit qu'une action pareille de ma part diminuait Votre amour pour moi. Ma foi! s'il n'est pas bien leger cet amour, il n'y a pas la de quoi, car je n'ai rien fait du tout qui puisse Vous offenser ni ne ferai, ni n'ai l'idee de faire, malgre tout ce que Votre esprit vif et ombrageux pourra Vous faire imaginer avec Votre fougue ordinaire; mais quoi que Vous disies, je ne m'alarme pas sur Votre compte; je sais fort bien qu'a tout moment Vous me temoignes en parole peu d'estime et d'egard, mais en effet Vous en aves beau-coup dans Votre esprit et dans Votre coeur pour moi; je ne me repents point d'avoir ecrit cette lettre, mais je suis sensiblement affligee de l'effet qu'elle a fait sur Vous et je prevois que Vous me punisses suffisamment en rabachant continuellement cette matiere avec toutes les imprecations imaginable; comme de coutume, je me soumets avec resignation, courage et patience. Allons, commences! Il n'y a qu'un point que je ne saurois supporter, c'est si reellement Vous cessies de m'aimes.
452. Екатерина II —
[Май 1776]
Прочтите с терпением мой ответ, ибо я без скуки прочитаю Ваши письмы. Вот Вам ответ на первую строку: Бог да простит Вам, по моему желанию, пустое отчаяние и бешенство не токмо, но и несправедливости, мне оказанные, ради причин, кои приписываешь и кои не инако, как приятны мне быть должны. Но буде можно, просим позабыть неприятное. Катарина никогда не была безчувственная. Она и теперь всей душою и сердцем к тебе привязана. Она иного тебе не говорила и, снося обиды и оскорбления (читай вчерашнее ея письмо), увидишь, что ты найдешь всегда, как ее желать можешь. Я не понимаю, почему называешь себя немилым и гадким, а меня милостивой ко всем, опричь тебя. Не прогневайся, сии суть три лжи. В милости по сю пору ты первый. Гадким и немилым едва быть ли можешь. Слово «омерзение» не токмо из тебя, но и из меня душу извлекает. Je ne suis pas nee pour la haine, elle n'habite point dans mon ame, je ne l'ai jamais sentie ni n'ai l'honneur de la connaitre. [157]
156
Вы нанесли мне удар кинжалом в грудь за действия, достойные уважения, сказав, что подобноедействие с моей стороны ослабляет вашу любовь ко мне. Честное слово, если это любовь не настоящая, то нет причины для ссоры, так как я не сделала ничего, что могло бы оскорбить вас, и не сделаю и не имею намерения сделать это, несмотря на все то, что ваш живой и мнительный дух может натворить в вашем воображении при обычной вашей пылкости. Что бы вы не говорили, я не тревожусь относительно вас. Я очень хорошо знаю, что в любой миг у вас в словах мало уважения и внимания ко мне, но на самом деле в вашем сердце и в вашем уме для меня имеется много и того и другого. Я не раскаюсь тем, что я написала то письмо. Но я буду чувствительно огорчена эффектом, который оно произвело на вас, и я предвижу, что вы достаточно накажете меня, повторяя одно и то по этому поводу со всеми мыслимыми проклятьями. Следуя обычаю, я подчинюсь судьбе с покорностью, мужеством и терпением. Ну, начинайте! Только одного я не смогу перенести, если вы действительно перестанете меня любить (фр.).
157
Я не рождена для ненависти. Она не обитает в моей душе, я ее никогда не ощущала, не имею чести с нею знаться (фр.).
Я верю, что ты меня любишь, хотя и весьма часто и в разговорах твоих и следа нет любви. Верю для того, что я разборчива и справедлива, людей не сужу и по словам их тогда, когда вижу, что они не следуют здравому рассудку. Ты изволишь писать в разуме прошедшем, изволишь говорить «был, было». А мои поступки во все дни приворотили лад на настоящее время. Кто более желает покой и спокойствие твое, как не я. Теперь слышу, что ты был доволен прошедшим временем, а тогда тебе казалось все мало. Но Бог простит, я не пеняю, отдаю тебе справедливость и скажу тебе, чего ты еще не слыхал: то есть, что, хотя ты меня оскорбил и досадил до бесконечности, но ненавидеть тебя никак не могу, а думаю, что с тех пор, что сие письмо начато и я тебя видела в полном уме и здравой памяти, то едва ли не пошло все по-старому. Лишь бы устоял в сем положении, а буде устоишь, то, право, каяться не будешь, милой друг, душа моя. Ты знаешь чувствительность моего сердца.
453. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Май 1776]
Буде есть в тебе капля крови, еще ко мне привязанная, то зделай милость — прийди ко мне и выложи бешенство. Ей, ей, сердце мое пред тобою невинно.
454. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Май 1776]
Батинька, верь, что я не сердита и что желаю тебя видеть спокойным. Я тебе стократно повторяла, что одно твое обхождение может нам доставить жизнь схожую с нашим состоянием. Друг мой, кто столько желает дружно и спокойно жить, как я, и кто нравом тише. Возьми рассудок предводителем, а не имажинацию. Она тебя выводит из натурального положения.
455. Г.А. Потемкин — Екатерине II
[Май 1776]
Вы изволили мне приказать: «такого-то смотреть сквозь пальцы». Я, Всемилостивейшая Государыня, где смотрю, там смотрю не сквозь пальцы. Отступаюсь же там, где у меня вырвутся из пальцев. Но, когда бы перестали мои способности или охота, то можно избрать лутчего, нежели я, на что я со всей охотой согласен.
Р_у_к_о_й _Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Я колобродным пересказам не причиною. Я никогда не сказывала, что «такого-то смотреть сквозь пальцев», а сказывала: «такого-то несмотрение». И того я говорила на щет Толстого, ибо непростительно ему полк или, лутче сказать, солдат толикое число оставить без нижнего платья. Я столько смыслу имею, что подполковник не может быть каптенармус.
456. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Май —
Vous m'aves grondee hier toute la journee sans aucune raison. Dieu merci aujourd'huy Vous en aves trouve une. J'ai ecrit une lettre qui Vous deplait, mais si Vous pouvies un monent envisager la chose, sans aucune sorte de passion, Vous verries que cette lettre est la lettre d'une Imperatrice elemente a un sujet qui l'а offensee par etourderie, par extravagance et par manque de jugement, que cette Imperatrice a puni comme elle le devoit, un sujet qui l'а offensee, mais qu'un meme tems elle n'a pas oublie que ce sujet a expose souvent sa vie, comme il le devoit pour son service. Voila l'examen sans passion et sans fougue de cette lettre, qui est une piece a imprimer.
457. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Май-июнь 1776]
Прочитала я тебе в угодность письмо твое1 и, прочитав его, не нашла следа речей твоих вчерашних, ни тех, кои говорены были после обеда, ни тех, кои я слышала вечеру. Сие меня не удивляет, ибо частые перемены в оных я обыкла видеть. Но возьми в рассуждение, кто из нас безпрерывно строит разлад и кто из нас непременно паки наводит лад, из чего заключение легко родиться может: кто из нас воистину прямо, чистосердечно и вечно к кому привязан, кто снисходителен, кто обиды, притеснения, неуважение позабыть умеет. Моим словам места нету, я знаю. Но, по крайней мере, всякий час делом самим показываю и доказываю все то и нету роду сентиментов в твою пользу, которых бы я не имела и не рада бы показать. Бога для опомнись, сличая мои поступки с твоими. Не в твоей ли воле уничтожить плевелы и не в твоей ли воле покрыть слабость, буде бы она место имела. От уважения, кое ты дашь или не дашь сему делу, зависит рассуждение и глупой публики.
158
Вы на меня ворчали вчера целый день без всякой причины. Благодаря Богу сегодня вы, наконец, причину нашли. Я написала письмо, которое вам не понравилось. Но если бы вы могли на миг сообразить без всякого пристрастия его суть, вы бы увидели, что это письмо все же письмо императрицы подданному, который ее оскорблял легкомыслием, сумасбродством и отсутствием рассудка. Что императрица наказала, как она должна была наказать подданного, который ее оскорбил. Но в то же время она не забыла, что этот подданный часто рисковал жизнью, как приказывал ему долг на ее службе. Вот анализ (без страсти и горячности) этого письма. Письмо это достойно быть опубликованным (фр.).
Просишь ты отдаления Завадовского. Слава моя страждет всячески от исполнения сей прозьбы2. Плевелы тем самым утвердятся и только почтут меня притом слабою более, нежели с одной стороны. И совокуплю к тому несправедливость и гонение на невинного человека. Не требуй несправедливостей, закрой уши от наушник[ов], дай уважение моим словам. Покой наш возстановится. Буде горесть моя тебя трогает, отложи из ума и помышления твои от меня отдалиться. Ей Богу, одно воображение сие для меня несносно, из чего еще утверждается, что моя к тебе привязанность сильнее твоей и, смело скажу, независима от evenements. [159]
159
происшествий (фр.).
Сожалительно весьма, что условленность у Вас с Гагариным, Голицыным, Павлом, Михаилом и племянником3, чтоб свету дать таковую комедию, Вашим и мои злодеям торжество. Я не знала по сю пору, что Вы положения сего собора исполняете и что оне так далеко вникают в то, что меж нами происходит. В сем я еще с Вами разномыслю. У меня ни единого есть конфидента в том, что до Вас касается, ибо почитаю Ваши и мои тайны и не кладу их никому на разбор. Всякий человек устраивает свои мысли и поступки по своей нежности и по своему уважению к тем особам, к коим имеет обязанности или склонности. И как я никогда не умела инако думать о людях, как по себе, то равное ждала и от других.
Из моей комнаты и ни откудова я тебя не изгоняла. В омерзении же век быть не можешь. Я стократно тебе сие повторяю и повторяла. Перестань беситца, зделай милость pour que la douceur de mon caractere puisse rentrer dans son etat naturel, d'ailleurs Vous me feres mourir. [160]
458. Г.А. Потемкин — Екатерине II
[После 2 июня 1776]
Вот, матушка, следствие Вашего приятного обхождения со мною на прошедших днях. Я вижу наклонность Вашу быть со мною хорошо. Но довели и до того, что Вам ко мне милостивой быть становится уже не в Вашей воле. Я приехал сюда, чтоб видеть Вас для того, что без Вас мне скушно и несносно. Я видел, что приезд мой Вас амбарасировал. [161] Я не знаю, кому и чему Вы угождаете, только то знаю, что сие и ненужно и напрасно. Кажется, Вы никогда не бывали так стеснены.
160
для того, чтобы мой характер мог вернуться к натуральной для него нежности. Впрочем, вы заставите меня умереть (фр.).
161
от embarrasser (фр.) — стеснять.