Екатерина. Цена слова
Шрифт:
Помню, как делилась с Лисом своими мыслями о смысле жизни. Звучало, наверное, ужасно глупо, но, как бы то ни было, теперь я его обрела. Наконец-то можно строить планы, забегая чуть дальше, чем на год. Для начала стоит обдумать сложившуюся ситуацию со следующих точек зрения: что у меня есть, на кого можно положиться, какие действия нужно предпринять в первую очередь.
Итак! Есть работа, с которой никто меня увольнять не собирается. Есть Лиля, исправно снабжающая меня заказами. Есть определенная сумма на счете,
Положиться я могу только на себя. Ну, и на Геннадия Ефимовича. В определенной степени. Как бы он не ворчал, чувствую, что не бросит в сложный период. И потом тоже. Может быть, и мне со временем подберет подходящего супруга! Шутка, конечно. Одна только мысль о том, что ко мне прикоснется кто-то кроме Лиса, вызывает отвращение. А осознание того, что сам Лис ко мне больше никогда не прикоснется, вызывает желание разрыдаться!
Сопротивляясь внезапному порыву, пытаюсь рассуждать если не в позитивном ключе, то хотя бы конструктивно.
Не получается. Вместо ответа на вопрос «какие конкретные действия следует предпринять» в голове звучит лишь одно: «Хочу, чтобы меня обняли и сказали, что все будет хорошо».
— Мамочка, — произношу со всхлипом и тут же зажимаю рот ладонями. Мне казалось, что это слово я позабыла навсегда.
«А почему бы не позвонить ей?» — вопрошает странная, непонятно откуда взявшаяся часть меня.
«Потому что это пустая трата времени и неразумная трата нервов», — отзываются остатки здравого смысла.
«Но не стоит ли разобраться с этим вопросом? Неужели лучше до конца жизни терзать себя, строя догадки, почему она так поступила? Возможно, она оказалась жертвой неподвластных ей обстоятельств, как говорили сайри!»
«Сайри много о чем говорили», — упрямо ворчит практик внутри меня.
«И часто они лгали?»
Это остается без ответа.
Интересно, голоса появились просто на фоне беременности или же они все же связаны с тем, кто у нас папочка? Понимаю, вопрос чисто теоретический, но все же интересно узнать на них ответ.
Пока дискуссия в моей голове не возобновилась, встаю и дохожу до телефона в прихожей. Страшно вспомнить, когда я им пользовалась в последний раз! Возле аппарата мой запал проходит. Не люблю домашние телефоны так же сильно, как и зеркала. Протягиваю руку, и она безвольно зависает возле трубки, а в ушах стоит звон бьющегося стекла. Я зажмуриваюсь, отгоняя серебристые вспышки осколков. Воображаемых, естественно.
Очень вовремя! Если уж так хотелось, чтобы я подошла к этой адской машине, зачем показывать старые воспоминания? От них… больно.
«А если ей больнее?» — проносится в мыслях.
Я опускаю руки и вцепляюсь в край комода.
— Почему
В голове вновь воцаряется тишина. Очень удобная тактика! И она дико злит!
— Я сделаю это один раз! — вслух убеждаю кого-то. — Если трубку возьмет Виктор, второй попытки не будет. Если не возьмет никто — аналогично.
Пальцы спотыкаются только на коде, а дальше порхают над кнопками, как у искусной пианистки над клавишами обожаемого инструмента. Облокотившись на прохладную стену, жду ответа…
— Ал-л-ло! — слышится смутно знакомый женский голос, манерно растягивающий согласные.
— Добрый вечер! Я могу услышать Ольгу Валерьевну?
— Ольгу Валерьевну? — Да, кого-то я очень озадачила. — Вы имеете в виду Олю Краснову?
— Да.
— Но она давно уже здесь не живет. После того, как умер ее второй муж, она перебралась в Питер и, кажется, поменяла фамилию.
— На девичью? — спрашиваю, сама не понимая зачем.
— На Лазареву. Наверное, это ее девичья фамилия. Согласитесь, глупо брать фамилию первого супруга.
Может, и глупо, но мама поступила именно так.
— А у вас есть какие-нибудь ее контакты?
— Кажется, есть. Я сейчас посмотрю в записной книжке.
В трубке раздается тихий звук. Наверное, соседка положила ее, прежде чем отправиться на поиски. Теперь я припомнила эту женщину. Имя, конечно, затерялось в глубинах памяти, но ее образ многолетней давности прямо таки стоит перед глазами. Насколько я помню, она всегда мечтала переехать в квартиру, где жили мы.
Из динамика вновь доносится шорох.
— Представьте себе, нашла номер телефона! — радуется женщина.
— Прекрасно! — я вполне разделяю ее радость. — Продиктуйте, пожалуйста!
Записать не на чем, но, думаю, я запомню…
— А вы собственно кто? — проявляет очень своевременную бдительность бывшая соседка.
— Родственница, — отвечаю лаконично.
К несчастью, мой ответ лишь усугубляет чужую подозрительность.
— А конкретнее? — От голоса веет холодком.
— А вы знаете всю родню Ольги Валерьевны наперечет? — усмехаюсь в трубку. Это на собеседницу действует обескураживающе.
— Хм! — многозначительно выдыхает она, но все же меняет гнев на милость, — ладно. Но если что, то номер вы узнали не от меня.
— Как скажете.
— Записывайте! — повелительным тоном произносит женщина.
— Записываю, — я нагло вру, но кто меня в этом уличит?
Соседка диктует цифры. Два раза. На третий я повторяю их сама.
— Я вам очень признательна за помощь!
— Не стоит, — женщина отказывается от благодарности. — А вы случайно не Катя?
Догадалась, надо же! Я делаю вид, будто не расслышала вопроса: