Экипаж Ковчега
Шрифт:
Смещаемся. Сомнений нет. Кино становится ещё интересней. Бросаем якорь в маленькой скалистой бухте вне видимости догорающих костров. Перекусываем саморазогревающимися французскими пайками. Хуан берётся дежурить до утра. Расстилаю на камнях спальный мешок, расслабляюсь после длительного сидения в удобном, но тесноватом кресле. На рассвете меня будит камешек, прилетевший откуда-то прямо в лицо. А если бы в глаз? Выползаю на свежий воздух. Хуан забрался на возвышенность. Показываю ему кулак, но он прикладывает палец к губам, призывно машет. На берегу – вчерашняя компания. Сизые, опухшие личности с явными признаками похмелья подгоняют пинками мужчин и женщин без таковых признаков. У тех другие приметы, очень известные нам по первым встречам с большинством жителей Ковчега. Кино стало понятным.
На воду спускаются несколько лёгких бревенчатых плотов, вскоре работники весла и сети начинают рыбалку. Сизые ожидают на берегу, поправляют здоровье из бутылочки. Решаем рискнуть. Один из плотов скрылся из прямой видимости местных хозяев жизни за нашей скалой. Хуан вырос на море. Издаёт резкие крики какой-то морской птицы, привлекая внимание. На плоту – двое мужчин и женщина. Заметив наши знаки, подгребают поближе.
– Мы с Ковчега. Чем мы можем помочь?
– Бог есть на небе, - сказала женщина.
– Дайте оружие. Мы их прикончим сегодня ночью, уже и так почти всё готово, - сказал один мужчина.
– У нас всего два автомата и два пистолета. Много патронов. Ножи.
– Этого достаточно. Снотворного бы, - сказал другой рыбак.
У меня в аптечке завалялась пара упаковок после визита на Кабо-Верде. Отдаю и это. Ключи от свободы прячутся в сетях.
Рыбалка оказалась быстрой и удачной. Вскоре нестройные ряды местных жителей двинулись к лагерю, взвились дымки костров. Докладываю на Ковчег. Приказ: по окончании вечерних забав алкоголиков и тунеядцев - подняться в воздух, в случае необходимости поддержать восстание пулемётами. Так и делаем. Всё происходит в полной тишине. Мужчины и женщины мрачными тенями скользят по селению, планомерно прочёсывают. Приглушенный крик. Несколько выстрелов. Тишина. Вспыхивает яркое пламя костров. Везде валяются связанные мародёры. Многие продолжают безмятежно спать. Даже не догадываются, каким будет пробуждение.
Приводняемся, швартуем гидроплан у линии прибоя. Нас встречают две женщины, ведут в лагерь.
– Увезите нас к себе. Здесь не выжить, земля бесплодная, у нас ничего нет. Мы только закончим с этими подонками.
На рассвете начинаются казни. Мужчины почти не принимают участие, только волокут по одному едва протрезвевших пациентов на самодельную дыбу. Я слышал, что женщина может быть более жестокой, чем мужчина. Слишком хорошо она знает, как сделать больно. Особенно, если прошла через такую боль сама. Их детей убивали дубинами и бросали в костёр, зачем лишние едоки? Их насиловали и пытали, чтобы сломать волю. На глазах у избитых до полусмерти мужчин. Мы уже насмотрелись на казни, но когда первой жертве щипцами оторвали признаки пола, ушли подальше в лес. Видеть и слышать такое могут только те, кому сильно задолжали вчерашние палачи.
К стенам хижин кольями прибиты изуродованные тела, многие стонут, истекая кровью и внутренностями из вспоротых животов. Несколько зловонных кострищ. Аутодафе. Шарахаемся обратно в заросли, обходим страшное место стороной, спускаемся к морю. Нас ждут. Не стесняясь, люди раздеваются донага и смывают со своих тел чужую кровь и собственное бессилие.
– К вечеру сюда подойдёт корабль. "Европа" уже в пути, зелёный флаг с белой веткой посредине. Будьте осторожны, в этих краях охотится корабль Чёрного пирата. Возьмите бинокль, оружие. Сигнал – последовательно три зелёные ракеты. Ваш ответ – две красные. Вот ракеты и радиостанция для ближней связи.
– Кто из вас подавал сигналы?
Подходит пожилой мужчина:
– Я служил радистом в армии. Нас часто заставляли рыться в помойках. Нашли несколько разбитых радиоприёмников, батареи. Смастерил приемник на проволочках, услышали ваши передачи. Потом удалось собрать примитивный передатчик, но вы долго не могли поймать сигналы. Очень долго.
– Нам пора. До встречи. Всё наладится. Вас ждут.
Кто-то пытается целовать руки, кто-то плачет. Пора, пока сами сдерживаем слёзы. Хуан всё-таки всплакнул после взлёта. Обнял свободной рукой его плечи. Кто сказал, что у лётчиков они крепкие и широкие? Он вытер слёзы:
– Жизнь посвящу, чтобы на планете не осталось ни одного такого!
Он сдержит слово, я знаю.
Через час садимся возле лёгшей в дрейф "Европы". Уточняем на карте, заправляемся. Но лететь не домой, а обратно. Петя с Андреем засекли передатчик Чёрного пирата. Кажется, он тоже уловил сигналы бедствия шотландских страдальцев. Шакал рыскал рядом с их лагерем, людям грозила новая беда. Нашему кораблю оставалось несколько часов ходу, надо успеть раньше давно известного, но пока невидимого врага. Идём на большой высоте, вся аппаратура в боевом режиме.
– Вот он, - мористее скалы, приютившей нас прошлой ночью, медленно движется крупный военный корабль. До него миль двадцать.
– "Европа", даю картинку.
– Принято, - Петро тоже скоро забудет родную речь.
– Неизвестный самолёт! Приказываю сдаться, или будешь сбит. Здесь Чёрный пират Атлантики. Пять минут на посадку или катапультирование, затем попробуешь мои ракеты.
– Привет с Ковчега, пират! Наконец, ты сам пришёл за гибелью! И прощай, - голос Макса торжествует. Сразу пять огненных шаров превращают грозу Атлантики в оплавленный кусок красного металла, с шипением и взрывами боезапаса покидающий этот лучший из миров. Мистер Ник скоро потеряет квалификацию снайпера. Даже как-то скучновато.
– "Чайке" следовать на базу.
– Принято.
Семён Исаевич Ворона с женой и семьёй Цыганенко закончили свои переучёты и скучали в подземелье. Было решено эвакуировать их на "Америке". Ваня управился в несколько дней. Пожилые люди ходили по городу, заложенному и их руками. Плакали, сожалели:
– Сами себя в могилу закопали, забыли, что такое солнце, деревья, цветы.
Я встретил пару по пути с аэродрома. Остановил джип, может подвезти? Нет, мы просто гуляем. Тепло поздоровались. Разговорились. Они рассказывали о проделанной работе, о подземных буднях.
– Очень хотелось на солнышко. Василий чуть не плакал, он из яхты сделал конфетку, так мечтал опробовать паруса. Особенно, когда стали появляться рыбаки.
– С этого места подробнее, Семён Исаевич.
– Мы через камеры наблюдали несколько лёгких рыбацких судёнышек. Они приходили с востока под парусами. Видно, экономили горючее. Заводили моторы, ставили сети. Пока ловилась рыба, уходили к берегу и планомерно обыскивали горы мусора и развалины. Большая камера позволяла подробно видеть их находки. Порой они так нагружали свои кораблики, что некуда было девать улов. Тогда они уходили, а через три дня возвращались. Василий порывался одолжить немного свежей рыбки, но мы так и не решились открыть вход.