Экипажи готовить надо
Шрифт:
– Интересно…
– Обвел тебя Вася вокруг пальца, а ты и не заметил.
– То есть как это?
– Да так… "Когда?" - вот вопрос, который следовало тебе задать, не выпуская его руки из своей. Когда, конкретно, будет то-то и то-то? Когда он поедет в город, когда привезет снаряжение? Понял?
Иван приостановился и повернул обратно, наперерез начальнику лагеря, который направлялся в столовую.
"Уши развесил, елки-моталки! Ах, мол, хорошо как получилось!"
– Василий Васильевич!
– окликнул он начальника. И, подойдя ближе, спросил: - Я хотел бы… Когда, конкретно, вы поставите вопрос
– Иван Ильич, дорогой, некогда мне сейчас, горн вот-вот. И потом, извини, - понизив голос, сказал Василий Васильевич, - мне еще в уборную… - Повернулся и, правда, засеменил к будке, покрашенной в голубой цвет.
– Артист!
– кивнул Юрий Павлович вслед торопящемуся начальнику.
– Прохиндей, - согласился Иван.
– Будет вам и белка, будет и свисток, - заверил Юрий Павлович.
– Когда лето кончится… Эх, симпатичный ты малый, викинг, но дитё. Как многого ты еще не знаешь! И Васю, в частности. Этот человек классически, виртуозно умеет уходить от лишних затрат своей энергии… Не-ет, викинг, поседеет твоя борода, но Васю тебе не пронять. Тут железно.
– А ты, Юра, прости меня, выглядишь сейчас этаким любителем жареного, - сказал Иван. Его стали раздражать в старшем покровительственный тон, торжество в голосе и даже то, что в чем-то он, старший, несомненно, осведомленнее его, Ивана, опытнее.
– Ты-то почему в стороне?
– А мне, знаешь, до лампочки, по-русски выражаясь!
– старший хотел, видно, беспечно улыбнуться, но улыбка получилась натянутая.
– Я делаю то, что мне положено, а "гореть"… Нет уж, увольте.
– Теперь понятно… - начал было Иван.
– Да и тебе, - перебил Юрий Павлович, - зачем тебе это? Без дураков, зачем? Готовишься в университет, собираешься стать ученым, так на кой черт?..
– Меня приучили, понимаешь, с детства приучили делать все на совесть, если уж взялся. И дед приучал, и отец.
– На совесть, - язвительно усмехнулся старший.
– Кому нужно?
– Мне, - сердито сказал Иван.
– Хотя бы мне самому.
– Ладно!
– махнул рукой Юрий Павлович, и видно было, что он не на шутку взвинчен.
– Как-нибудь в другой раз…
Они подходили уже к столовой, справа и слева их обгоняли отряды, спешащие на полдник.
Глава 13
"Нет, это идиотизм!
– думала Анна Петровна, прохаживаясь между рядами аккуратно заправленных коек в пустой палате.
– Мальчишка! В лагере-то первый раз…"
Помощник ее оказался, ко всему прочему, еще и на редкость упрямым, бестактным человеком. Дело дошло до того, что он стал игнорировать ее, Анну Петровну. Стоило ей заикнуться, что сегодня у них по плану музыкальный час, как он, размахивая руками, начинал доказывать, что-де ни к чему этот музыкальный час, настаивал, убеждал, и она как-то даже терялась от такого натиска. Кончалось тем, что она оскорбленно замолкала и только глядела, как взбудораженные пионеры надевают кеды, достают удочки, бумагу, карандаши, веревки, сачки и еще какие-то штуковины. Собираются и беспорядочной толпой, с шумом, гамом, облепив вожатого со всех сторон, уходят в лес. Она с презрением смотрела на его бородатую голову с вечно непричесанной гривой, пока орава не скрывалась из виду.
Начиналось мучение, как вынести в безделье долгий день - не день,
Уже все перестирала и себе, и ребятишкам, пересмотрела журналы в пионерской комнате, сходила к лагерной сторожихе, попила у нее чай из самовара и послушала неинтересные жалобы на завхоза… Ну, что еще?.. Нет, завтра же надо покончить с этим!
Но когда представила, как будет завтра, как она решительно возьмет отряд в свои руки, то почувствовала неуверенность. Более того, она была почти убеждена, что стоит бородачу крикнуть: "Ребята, кто в лес - собирайтесь!", как словно лихорадка охватит весь отряд. И ничем их не остановишь, это же нынешние дети. Невоспитанные до невозможности!
Все чаще и чаще за последние годы приходит вот такое чувство бессилия, раздражения и неприязни к разболтанной ребятне. Восемнадцать лет учит она, Анна Петровна, младшие классы, но никогда еще не было так трудно.
– Ну и дети пошли, черт знает, что за дети!
– то и дело слышишь в учительской.
– И заметьте, - поддерживает кто-нибудь из учительниц, - год от года все хуже и хуже.
Анне Петровне самой все большую и большую усталость приносит каждый урок. И она знает, в чем причина. Причина в семье. Говорил же Макаренко, что воспитывать надо до пяти лет, после пяти приходится перевоспитывать… Сумела же она, Анна Петровна, воспитать своих детей как следует, и теперь одна радость: ни от учителей, ни от вожатых слова плохого не слышала. И Анне Петровне неодолимо захотелось повидать своих, сейчас же, сию минуту. Она знала, что, побыв с ними, поворчав на них за мелкие их грешки, да просто поглядев на них, успокоится.
Славик и Света, сразу же освобожденные вожатой от математической игры, подошли. Анна Петровна увела их в беседку, где было прохладнее; Света уселась к матери на колени и руку закинула ей за шею.
– Ну, как вы тут?
– спросила Анна Петровна, вороша Славику выцветшую на солнце челочку.
– Мам, - сказал Славик, глядя на нее серыми отцовскими глазами, - возьми меня в свой отряд. Возьми, пожалуйста. У вас так интересно, все говорят… Возьми, а?
– И меня, мамочка!
– заныла Света.
– Меня тоже.
– И зашептала: - Наша баба-яга совсем спятила…
– Что, что ты сказала?
– Правильно она сказала, - упрямо и как-то незнакомо насупился Славик.
– Орет и орет…
– Это вы откуда набрались таких выражений? Это еще что за "баба-яга"? Это что еще за "спятила"? Это что за "орет"?
– И Анна Петровна, не сдерживаясь, обрушила на головы своих чад все то раздражение, что накопилось за последние дни.
Света, округлив глаза, не мигая смотрела на мать, Славик стоял хмурый и чертил носком сандалии дугу на земле.
Выговорившись, Анна Петровна отрезала:
– Чтоб я больше не слышала подобных разговоров, подобных слов! Иначе отправлю в город к отцу.
– А мы и сами со Светкой решили, - надув губы, сказал Славик.
– Не возьмешь в свой отряд, сбежим.
– Ты что, ремня захотел?
– чуть не задохнулась Анна Петровна.
– Ну, мамочка, - зашептала Света, испугавшись за брата, - ну, не сбежим, не сбежим… мы просто так решили сказать, что сбежим…
От детей Анна Петровна ушла с головной болью.
В палате было душно.
Анна Петровна присела на кровать и прислонилась лбом к никелированной спинке.