Экономическая политика правительства Екатерины II во второй половине XVIII в. Идеи и практика
Шрифт:
Одна из них – «Инструкция Комиссии о коммерции и казенных доходах» – черновая, с множеством следов редакционной правки, написанная под диктовку императрицы кем-то из ее статс-секретарей. Другая, переписанная набело копия, – «О учреждении доходов казенных или финанции» – по содержанию исключает сомнения в принадлежности авторства самой императрице. Оба документа заключают в себе довольно общий набросок первоначального плана совершенствования и реорганизации важных сегментов экономики, далеко выходивший за рамки одной коммерции. Здесь собраны мысли Екатерины, еще не четко сгруппированные. Они даже могут показаться хаотичными, сфокусированными на второстепенных деталях. Но она, приступая к работе, и не ставила перед собой задачи выработать готовый план. Напротив, учреждая Комиссию о коммерции, в первую очередь ожидала от нее выработки подобного плана в процессе обстоятельных дискуссий.
Поэтому не случайно наличие среди подготовительных материалов нескольких не подписанных и не датированных, сугубо «рабочих» записок, посвященных предмету деятельности будущей комиссии, с
Одна из записок, судя по резко обличительному тону и плохо скрываемому раздражению в адрес предшественников Екатерины на российском престоле, могла принадлежать Я. П. Шаховскому, прямому и честному человеку, но не слишком удачливому царедворцу, генерал-прокурору Сената в 1760–1761 гг., включенному Екатериной II в состав организаторов Комиссии о коммерции.
Другая записка, судя по ряду косвенных признаков, скорее всего, была составлена надворным советником Д. М. Одаром, уроженцем итальянского Пьемонта, прибывшим на русскую службу при Елизавете Петровне. В отечественной литературе о нем сохранилось немного сведений. Он больше известен как участник дворцового переворота 28 июня 1762 г., хотя вряд ли играл в нем заметную роль. Современникам же он мог запомниться прежде всего как авторитетный специалист в области торговли и мануфактурного дела. Не случайно Екатерина II определила его одним из первых в состав Комиссии о коммерции при ее создании.
Обе записки, легшие на стол императрицы, несомненно, послужили основой для выработки ею собственного плана насущных экономических мероприятий. Сопоставление содержания обоих названных документов позволяет определить не только общее направление мыслей монархини, но и расставляемые ею акценты.
Но все же именно записка императрицы «Об учреждении доходов казенных или финанции» в наибольшей степени выражает стремление сформулировать общие положения и принципы, не дополняя их частными примерами и деталями. А кроме того, в ней представлен набросок далеко идущего, рассчитанного на перспективу плана экономического преобразования страны. Самыми существенными замыслами императрица поделилась в конце записки. Предпоследний, 8-й пункт документа выделен отдельным заголовком – «О предприятиях заблаговремянных к возвышению на будущее время государственных доходов чрез убавку роскоши и размножение фабрик полезнейших». В нем фактически подтверждалась справедливость большинства идей Шаховского и Одара, в том числе двух основных – дальнейшего развития отечественной промышленной базы и поддержания усилий по сохранению активного торгового баланса путем борьбы с роскошью, т. е. за счет сокращения импорта дорогих и необязательных товаров. Но при этом выдвигался собственный оригинальный план, более глубокий и далеко идущий. В его основе лежало отчетливое понимание необходимости решения ключевой проблемы: отечественная промышленность не сможет достичь необходимого уровня для полного вытеснения импортных товаров, если не будет располагать целым слоем квалифицированных городских ремесленников (рабочих) наподобие западноевропейских. Разумеется, лично свободных. Мещанство как особую социальную прослойку предполагалось в основном сформировать из таких ремесленников. Можно, не считаясь с затратами, построить несколько городов (или, как намечалось в одном самостоятельном фрагменте, хотя бы один «мануфактурный» город с особым статусом) для «воспроизводства» городских мещан. Но такого рода усилия возымеют успех только при реформировании всей политической системы. Вопрос ставился именно так. Иными словами, подразумевалось реформирование основ крепостничества.
Для более полного воссоздания конструкции новой экономической модели, которая в начале правления императрицы только складывалась, крайне важен один эпизод, получивший документальное подтверждение. Имеется в виду так называемая «ссора с Мануфактур-коллегией», в которую оказалась вовлечена Екатерина в ходе подготовки к работе Уложенной комиссии в 1767 г. Комплекс документальных материалов, относящихся к этому эпизоду, отложился в фондах Новоуложенных комиссий и Мануфактур-коллегии. На них впервые обратил внимание О. А. Омельченко. В процессе работы с источниками потребовалось сделать некоторые уточнения и практически полностью воспроизвести тексты записки императрицы и наказа Мануфактур-коллегии для необходимого сопоставления и анализа.
Бесценный для настоящего исследования источник – материалы Сената. Особенно с точки зрения поставленной задачи – выявления стоявших перед правительством первоочередных проблем и практических способов их решения. Ввиду отсутствия по настоящее время реальных возможностей для детального описания всего громадного документального сенатского корпуса на уровне отдельно обсуждавшихся вопросов приходилось полностью просматривать все тома, руководствуясь в качестве своего рода навигатора составленной в XIX в. рукописной описью (Оп. 124).
Выявленные сенатские источники можно разделить на несколько основных тематических групп:
I. Отношение правительства к проблеме «разгосударствления» экономики, т. е. передачи в частные руки казенных предприятий и некоторых неотъемлемых государственных функций. Эта проблема имела и свой особый аспект: целесообразность и условия оказания государственной поддержки частному сектору.
Как показывают выявленные документальные источники, до 1762 г., т. е. до провозглашения нового, либерального экономического курса, правительство охотно шло навстречу инициативам широких предпринимательских кругов, сначала преимущественно купеческих, передавая им основанные на средства казны предприятия и промыслы. Например, Путивльскую суконную мануфактуру купцу Козьме Матвееву в 1752 г., бумажную фабрику вблизи Петербурга барону Сиверсу в 1753 г. (РГАДА. Ф. 248. Оп. 39. Д. 2853). Причем передачи, как правило, сопровождались щедрыми казенными пожалованиями в виде рабочей силы, льготами и привилегиями. Во второй половине 1750-х гг. заметна активизация высшей сановной знати, ставшей наиболее активной участницей дележа государственных активов. В сферу ее интересов вошли не только высокодоходные горно-металлургические предприятия Урала (Там же. Оп. 39. Д. 2864), но и различные промыслы, включая поташные (Там же. Оп. 40. Ч. 1. Д. 2984) и северные морские «сальные» и китобойные (Там же. Оп. 43. Д. 3796), а также участие в крупных компаниях, монополизировавших всю восточную торговлю (Там же. Оп. 40. Ч. 1. Д. 2985), и в масштабных откупных операциях. К числу последних можно отнести беспрецедентную по масштабу и своего рода единственную в истории России акцию по отдаче на откуп частной купеческой компании Шемякина всех государственных таможенных сборов в стране. В научной литературе до сих пор нет исчерпывающей оценки этого факта. Найденные документы позволяют всесторонне рассмотреть отношение сразу трех администраций – Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II – к вопросу о причинах самоустранения государства от взимания таможенных пошлин и понять мотивы, побудившие Екатерину II отказаться от затянувшегося и оказавшегося весьма дорогостоящим для казны эксперимента (Там же. Оп. 40. Ч. 1. Д. 3060; Ч. 2. Д. 3187; Оп. 42. Д. 3590, 8139 (протоколы Конференции при высочайшем дворе)).
Несмотря на масштабную передачу казенных предприятий дворянской верхушке, осуществленную во второй половине 1750-х гг., правительство не всегда действовало безоглядно, в угоду придворной знати, как может показаться на первый взгляд. В 1757 г. Сенат достаточно категорично высказался против передачи обладавшему громадным влиянием при дворе Роману Воронцову Верх-Исетского доменного и двух екатеринбургских молотовых заводов. По мнению Сената, вокруг этих заводов сложился целый производственный комплекс из имевших стратегическое значение металлообрабатывающих предприятий (оружейных, монетных). На его основе возникла необходимая инфраструктура, включавшая заводское правление, канцелярию, госпиталь, аптеку, офицерскую школу и пр. Кроме того, поблизости были обнаружены золотоносные руды. Поэтому данный комплекс не подлежал искусственному дроблению (Там же. Оп. 39. Д. 2864).
После воцарения Екатерины II основные положения постепенно формировавшейся неофициальной экономической «доктрины», которая так и не была обнародована, стали понемногу вытеснять прежние, недавно казавшиеся незыблемыми представления, сложившиеся еще в эпоху Петра I. В первую очередь те, которые рассматривали государство в качестве основной направляющей и регулирующей силы. Без его всеобъемлющего контроля и участия организация хозяйственной жизни просто не мыслилась. Теперь же в соответствии с провозглашенной экономической свободой государство лишалось своей прежней роли. Новая ориентация всецело на частную инициативу и полную самостоятельность частного капитала, казалось бы, подразумевала устранение государства из всех сфер экономической жизни. Однако, как показывают документы, в действительности этого не произошло. Постепенно сложив с себя полномочия по мелочному контролю, надзору и регламентации, государство тем не менее сохранило в той или иной степени свое участие в различных сферах экономики. Это, например, выразилось в реприватизации ряда крупных металлургических заводов, в стремлении построить несколько жизненно важных казенных предприятий в тех отраслях, куда не спешил приходить частный капитал (Там же. Оп. 42. Д. 3605; Оп. 52. Д. 4331; Оп. 41. Д. 3418; Оп. 42. Д. 3592). Иногда интересы казны требовали вступать в прямую конкуренцию с частными производителями. И тогда она не останавливалась перед тем, чтобы строить собственные предприятия. Особенно это характерно для винокуренного производства (РГАДА. Ф. 248. Оп. 43. Д. 3768, 3770, 3773; Оп. 53. Д. 4412). Государство порой не пренебрегало вложением средств даже в те начинания, которые не являлись заведомо перспективными. Так, имеются весьма скептические высказывания императрицы Екатерины II относительно возможностей развития шелкоткацкой промышленности в России. Последнюю она называла пустой безделицей, не имеющей глубоких корней и отечественной сырьевой базы. Тем не менее, невзирая на собственное суждение, она поддержала проект по строительству на юге России казенного шелковичного завода (Там же. Оп. 41. Д. 3415; Оп. 43. Д. 3800; Оп. 51. Д. 4259).
II. Свобода торговли и меры правительства по исполнению указов 1762 г. Имеются в виду указы от 28 марта и 31 июля 1762 г., принятые соответственно при Петре III и Екатерине II. Оба документа близки по содержанию и основной направленности. Но они вовсе не идентичны, хотя и воспринимались в научной литературе именно в таком качестве. Если первый указ и по содержанию, и по стилистике больше напоминал пафосную декларацию о преимуществах свободы и вреде запретительных мер для торговли, в первую очередь тех, которые принимались ради установления особого покровительственного режима существования возникших в конце 1750-х гг. торговых компаний-монополий, то второй как более «приземленный» предлагал значительно больше способов конкретных решений в определенных ситуациях. Причем они оба допускали некоторые ограничения или даже прямые запреты, необходимые, по мнению власти, для обеспечения жизненных интересов и потребностей большинства населения.