Экономическая политика правительства Екатерины II во второй половине XVIII в. Идеи и практика
Шрифт:
Репнин посчитал нужным представить развернутое обоснование своим притязаниям, поскольку ряд товаров входил в «черный» список запрещенных к вывозу в другие страны. Волей-неволей он стал поборником либерализации российского законодательства и отмены нелепых запретов, благодаря которым иностранное купечество, особенно английское, получало конкурентные преимущества. Для иностранцев не составляло труда производить закупки в Петербурге того же российского железа и других товаров, а затем морем отправлять для перепродажи в Персию или Турцию. В глазах меркантилистов своего времени, к которым в данном случае можно причислить и Репнина, российская казна едва ли не добровольно лишала себя доходов в виде пошлинных сборов, а своих подданных – прибыли от торговли [60] .
60
РГАДА. Ф. 248. Оп. 40. Д. 2985. Л. 516–518; Юхт А. И. Указ. соч. С. 106–108.
В борьбу за монополию на «персидский торг» включилось и армянское купечество во главе с братьями Исахановыми [61] .
61
Подробнее о перипетиях этой борьбы см.: Юхт А. И. Указ. соч. С. 108–110.
Тем не менее Исахановы руки не опустили, продолжив настойчиво добиваться своей цели. В 1757–1758 гг. их активность значительно возросла, вызвав беспокойство компании К. Матвеева. Последняя 13 марта 1758 г. поспешила объявить о своем отказе от выдвинутого ранее запроса на беспроцентную казенную ссуду в 100 тыс. руб. и получение чинов [62] . Однако подобный жест уже не возымел никакого действия. Сенат после нескольких поданных Исахановыми прошений стал склоняться на их сторону, пока наконец 15 июня 1758 г. не определился окончательно. В изданном в этот день сенатском указе «Об учреждении торговой компании в Персию» последовал официальный отказ на челобитные К. Матвеева с товарищами и П. И. Репнина. Серьезные коррективы внес Сенат в отношении начинания Р. И. Воронцова и А. П. Мельгунова, постановив оставить в их ведении монополию лишь на вывоз в Персию соли. Все исключительные права на торговлю с Персией любыми другими незапрещенными товарами получила вновь образованная компания Исахановых во главе со старшим братом Манвелем, ставшая отныне официально именоваться Компанией персидского торга.
62
Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗ). Т. XV. № 10848.
Сенатский указ прямо не называл причины оказанного Исахановым предпочтения, но вполне определенно давал понять: предложенные ими условия оказались казне более выгодными, поскольку не содержали требования на получение казенной беспроцентной ссуды и «награждения» учредителей чинами (учитывая содержащееся в тексте самого указа упоминание о последовавшем 13 марта отказе компании К. Матвеева от таких претензий, данная ссылка выглядела не более чем отговоркой). А. И. Юхт высказал и другое вполне резонное предположение о существовании неформальных связей Манвеля Исаханова с царским двором, не говоря уже о подразумеваемом у астраханских армян наличии опыта торговли с Персией и знании конъюнктуры рынка [63] . Вполне вероятно также стремление правительства пойти навстречу торгово-промышленным кругам Астрахани в связи с их резким недовольством вынашиваемыми московскими купцами планами создания компании-монополии для торговли с Персией. Именно ради смягчения этого недовольства и достижения определенного компромисса компания Исахановых в глазах правительства подходила лучше. К тому же выдвинутые Исахановыми кондиции по образованию акционерного капитала компании, принятые Сенатом, предоставляли больше возможностей для вовлечения в нее низового астраханского купечества и мещанства. Стоимость одной выпущенной акции составляла 150 руб. Всего же намечалось ввести в обращение 4000 акций на общую сумму 600 тыс. руб. Исахановым как учредителям компании дозволялось иметь в своем распоряжении акций на сумму 200 тыс. руб., на 100 тыс. руб. предлагалось приобрести акции бывшим «изобретателям персидского торга» К. Матвееву с товарищами (эту возможность они отвергли), такая же доля выделялась астраханскому купечеству; оставшиеся акции на 200 тыс. руб. предлагались всему «…обществу, кто акции свои положить желает» [64] .
63
Юхт А. И. Указ. соч. С. 109.
64
ПСЗ. Т. XV. № 10848 (преамбула).
Таким образом, созданная после нешуточной борьбы «Компания персидского торга» выглядела на бумаге вполне дееспособной и «капиталистой», способной оправдать надежды правительства на восстановление русско-персидской торговли. Однако первые же годы ее существования дали неутешительные результаты.
1758 г. оказался для нее потерянным то ли из-за обострения междоусобной борьбы в Персии, то ли из-за неспособности своевременно организовать подготовку товаров к отправке [65] . И в следующие два года ситуацию переломить не удалось. Согласно донесениям компании в Коммерц-коллегию, объем отправленных морем и сухопутным путем через Кизляр товаров исчислялся в 1759 г. суммой в 63,2 тыс. руб., в 1760 г. – в 60,3 тыс. руб. Закупка персидских товаров в 1759 г. вообще не производилась, а о ее величине в 1760 г. компания умолчала [66] .
65
Юхт А. И. Указ. соч. С. 110–111.
66
Юхт А. И. Указ. соч. С. 111.
Первый тревожный сигнал о состоянии «персидского торга» прозвучал в октябре 1760 г. Его содержала челобитная многочисленной группы армянских купцов и мещан Астрахани (под ней подписались 32 чел.), решившихся обратиться непосредственно к Елизавете Петровне через Конференцию при высочайшем дворе, чтобы поведать о своих «обидах» и «притеснениях», претерпеваемых от Персидской компании. Челобитная полна резких осуждающих высказываний в адрес компании и развернутых оценочных суждений относительно ее деятельности, а также конкретных деталей, проясняющих общую ситуацию. Но особо интересен указанный документ попыткой обосновать преимущества свободного предпринимательства и торговли не только для самих участников, но и для казны, стремлением доказать вред, наносимый экономике монополиями, в особенности Персидской компанией. Челобитчики также стремились развеять иллюзии насчет имевшихся у членов компании возможностей наладить русско-персидскую торговлю. Прежде всего потому, что не имели сколь-нибудь значительных капиталов или промышленных предприятий, вдобавок у них напрочь отсутствовал опыт самостоятельной внешней торговли. Более того, братьям Исахановым довелось «долгое время» провести в тюремном заключении за «неплатеж долгов». Единственный же состоятельный купец Ф. И. Кобяков, один из директоров компании, внес в качестве пая при вступлении в нее только 6 морских судов, не располагая достаточной свободной наличностью.
Основное утверждение о вреде монополий для государства армянские купцы подкрепляли уверениями в резком сокращении привоза в Россию шелка-сырца и хлопчатой бумаги Персидской компанией, приведшего к быстрому подорожанию данных видов сырья. Особенно чувствительно «возвышение цен» ударило по российской шелкоткацкой промышленности, находившейся в немалой зависимости от поставок именно персидского шелка разных сортов ввиду сложившегося оптимального соотношения цены и качества на него. К аналогичным последствиям привела отдача на откуп той же компанией добычи корня марены. Особенно нуждались в нем суконные мануфактуры, владельцам которых пришлось теперь платить за него почти вдвое дороже – по 4 руб. за пуд или искать замену среди дорогих импортных красителей. С другой стороны, доступного и жизненно важного промысла по добыче корня марены лишились простые обыватели Астраханской губернии.
Таким образом, приносимый монополиями вред чувствовали на себе самые широкие слои населения. Челобитчики поэтому просили императрицу восстановить свободу торговли, без которой «персидскому торгу» грозил неминуемый и скорый крах [67] .
Армянское купечество пыталось использовать и другие доступные средства для противодействия Персидской компании. Как стало известно ее петербургской конторе от находившегося в Персии поверенного Льва Кобякова, армянский купец Хачатур Иванов от лица других армян обратился к персидскому правителю Адиад-хану (сохранена транскрипция источника) с просьбой не допускать Кобякова к ведению торгов, предлагая за это 10 тыс. руб. [68]
67
РГАДА. Ф. 248. Оп. 40. Д. 2985. Л. 674–684.
68
РГАДА. Ф. 248. Оп. 40. Д. 2985. Л. 717.
При столкновении интересов каждую из сторон конфликта можно было бы заподозрить в некоторой тенденциозности и сгущении красок. Однако справедливость основных обвинений и претензий армянского купечества подтвердил новый астраханский губернатор В. В. Неронов, пославший в Сенат обстоятельное донесение от 10 апреля 1761 г.
Неронов успел собрать множество доказательств недобросовестного исполнения руководством Персидской компании своих обязанностей и прямых нарушений условий контракта. В его глазах наиболее серьезным проступком явилось неисполнение обязательства по обеспечению поставок золота и серебра на Монетный двор в Петербург в счет полученных из казны денег. Как выяснилось из донесения Монетной экспедиции, решение о выделении компании 100 тыс. руб. сроком на 10 лет специально на эти цели было принято на самом верху, Конференцией при высочайшем дворе, видимо, уже после официального образования Персидской компании [69] . Последняя успела получить треть этой суммы (более 32 тыс. руб.) в 1759–1760 гг., но и не подумала расплатиться с казной золотой и серебряной монетой. Собственно, даже при всем желании она не могла этого сделать, не приступая к возобновлению торговых операций с Персией в необходимых объемах и довольствуясь небольшими розничными закупками персидских товаров только в пределах Астрахани. Согласно справке астраханской таможни, компания в 1760 г. израсходовала на это всего лишь 26 тыс. 911 руб. [70]
69
РГАДА. Ф. 248. Оп. 40. Д. 2985. Л. 690 об.
70
РГАДА. Ф. 248. Оп. 40. Д. 2985. Л. 690 об.
Губернатор, вникнув в ситуацию, еще более прояснившуюся после смерти Ф. И. Кобякова, счел необходимым поделиться своими мрачными предположениями: «А может быть, те казенные деньги остались у них, обер-директора и директоров, для их собственного по их известному несостоянию содержания, ибо по смерти перваго их знатного компанейщика, вышеписанного Кобякова, капитала и пажити, кроме дворов, по осмотру за казенной долг не оказалось и на две тысячи рублев. Ево ж, Кобякова, в ту компанию капитал положен не наличными деньгами, но взятыми от прежней Судовой компании морскими судами, кои обыкновенно тленности подвержаны, а особливо чрез долгое употребление по ветхости их едва ль поныне и годны быть могут» [71] . Неронов, перечисляя известные ему факты, обращал внимание на присущий действиям директоров компании авантюризм, а некоторые их поступки называл не иначе как «плутовскими». Едва ли он мог подобрать более мягкие выражения, описывая, например, эпизод с инсценировкой ограбления обоза с золотом и серебром, якобы отправленного из Сызрани Ф. И. Кобякову. В действительности обоз никто и не думал снаряжать из-за отсутствия выменянного золота и серебра. Уловка потребовалась лишь для того, чтобы уверить петербургскую Монетную экспедицию в его наличии, сославшись при этом на трудности и опасности транспортировки в Петербург драгоценного груза.
71
РГАДА. Ф. 248. Оп. 40. Д. 2985. Л. 691.