Экономический кризис: Космос и люди
Шрифт:
Теперь раскрываю тайну, чем занимается госслужащие каждый день. Они занимаются тремя вещами – сбором информации, анализом информации и распространением информации. Но информации какой? Теоретически они должны думать о народных интересах, собирать информацию о нуждах людей, думать о том, как там реализуются ваши жалобы и законные требования. Я уже объяснил, почему это не происходит. Не из-за их вины, а потому что мы не применяем правильно логику диалога, мы не воздействуем на их мотивацию – мотивацию чиновников. Поэтому они выполняют друг с другом три функции – они собирают информацию о том как их коллеги осваивают такие же ресурсы, кто и как их контролирует, а также кто и как контролирует их самих. Такая информация необходима для того, чтобы вовремя установить, кто на тебя накопил негативную информацию и с ним поделиться.
Вы
Чиновники обмениваются информацией. Но как обмениваются. Им надо продумать, как предложить проверяющему то, от чего бы он не смог отказаться. Если это против твоего коллеги, но который не из твоей команды, то срабатывает естественный инстинкт – распространить информацию так, чтобы провинившийся знал, откуда о нём негативная информация, и он написал заявление по собственному желанию. Заметьте, они друг друга не наказывают. Они убирают одного и ставят … кого? – Из другой компании.
Откройте книги по политологии, откройте «государство и право». То, что я говорю, соответствует правде? Почитайте что там написано. Бред полный соответственно. Не работает наше государство так как там написано. Так работает государство в Финляндии, во Франции, в Голландии. Но мы же Россия.
И, третье. Они анализируют и распространяют далеко не всю информацию, а только ту, которая позволяет либо задобрить проверяющего, либо поменять одного человека на другого. Первоочередной мотив – защита безопасности своей команды и экспансия на другие ресурсы. Когда чиновник убеждается, что из месяца в месяц его доброе имя начинает трепаться в очень опасных оценках, он понимает, что его сожрут свои же. Он не боится закона. Я не прошу искать честных чиновников. Они все честны частично, также как и вы. В отдельных ситуациях поступают как и вы, как и я, в том же числе, непорядочно.
Вышестоящие товарищи какое-то время прикрывают тех, кто в их команде. Но на вышестоящем уровне работает принцип: «С народом можно делать всё, что угодно. Но если этот народ будет меня, папу, кто тебя поставил, снимать с должности, я от тебя мокрого места не оставлю». Это неформально.
Я веду приём 25 лет – это русский народ, я его знаю. Никакие политологи его не знают на самом деле [9] ".
Увольнение одних чиновников, назначение других диктуется, согласно высказанному мнению, не столько их деловыми качествами, сколько принадлежностью к определённой неформальной группе лиц, "пасущейся на захваченной поляне". В результате постепенно в масштабе госслужбы произошёл отбор людей по их способностям соответствовать требованиям своей команды, умению работы в ней. Строгий отбор по способностям. Самые способные общественники имеют больше шансов на продвижение по служебной лестнице. Это – БУ Коэльо, но на более высоком уровне, на уровне лиц, которые своей профессией сделали выживание и получение дивидендов из общения с посетителями государственных структур. Это реальность наших дней.
9
http://neuromir.tv/video/sobytija-i-ljudi/182_onf-putina/.
Но этот процесс видят и понимают далеко не все, в основном только те, кто находится внутри данного механизма. Самые тонкие из этих лиц обычно занимают более высокие места в иерархии госслужащих. Всё делается на почти неуловимом для окружающих уровне. Самые тонкие, самые незаметные делают этот процесс скрытым, малопонятным для тех, кто "не в теме". Эти люди имеют психофизиологические преимущества перед другими, они более приспособлены именно для такой игры. Но когда в государстве большая часть чиновников всех уровней стала приближаться к описанным психотипам – темпы развития страны стали падать.
И что делать? Через социальные сети недовольные стали организовываться для борьбы с общественниками, засевшими в государственных органах. Иного пути не нашли. Но даже самый ответственный начальник с этой системой ничего сделать не может. Возникает ещё одни вопрос: а будут ли делиться с такими как Г. Воронцов? И на сколько хватит принципиальности борцам с коррупцией?
Здесь нужны не отдельные умные и понимающие люди, а
Общественники объединяются зримо и незримо. Сейчас их время. Их технологии дают самые неожиданные эффекты. Они построены на тонком понимании людей, на отточенной, продуманной, эффективной общительности. Для этого необходимы незаурядные способности, которые проявляются на психофизиологическом, генетическом уровне. Их и используют эти люди в своих интересах. В итоге социальный интеллект оказывается в таких сообществах более эффективным, нежели предметный. Он даёт большие дивиденды.
Эту подвижку в общественном сознании уже многие почувствовали. Есть немало интереснейших описаний данного процесса. Но сложность осознания ситуации состоит не только в том, чтобы заметить реальную власть общественников и разнообразные формы их объединения. Основная сложность заключается в осознании того факта, что такое деление людей психофизиологически, биологически, генетически детерминировано.
Преуспевание в сообществе общественников зависит от многих факторов (кто отец-мать, уровень дохода, регион, окружение и т. п.), но в том числе и от психотипа человека, от биологического фактора. Общественники и предметники детерминированы и биологически, и генетически, и психофизиологически, а это не только социально-экономическое деление людей.
Из этого положения следует немало принципиально важных для нашего общества выводов или, если быть очень и очень осторожными в выводах, то хотя бы постановка проблемных вопросов. Например, таких. Если всё так, то в условиях демократии явные преимущества получают общественники? Для того, чтобы быть успешными, предметники должны осваивать виды деятельности, требующие активного общения, что противоречит их психотипу? Но тогда рост психических отклонений, акцентуаций в обществе становится закономерной реакцией людей на перенапряжение в несвойственных им видах деятельности. Собственно этот процесс мы и наблюдаем на протяжении всего ХХ века, именно здесь заключены основные сложности осознания проблемы.
Но оставим эту проблему на будущее и пока сделаем обобщения, которые не столь напрягают психику. Просто зафиксируем то, что наблюдает значительная часть людей.
Современный мир – это незримое объединение общественников на всех уровнях, в самых разнообразных формах. Это один из важнейших способов получения прибавочного продукта через связи и общение, и, в конечном итоге, за счёт эксплуатации предметников. Когда общественники начинают присваивать себе недопустимо большую часть пирога общественного ВВП, – наступает кризис и в системе экономических отношений. Работяги просто не видят стимула для работы. Но эта ситуация самими общественниками описывается не как кризис отношений, которые они выстроили, а как сбой в тех или иных экономических показателях.
Если вскрыть всю систему сложившихся социальных, межличностных отношений, то неизбежен вывод о необходимости её изменении, что не выгодно общественникам. Поэтому общественное сознание, в том числе и научное (а оно управляется грантами, распределением научных должностей и др.), направляется в русло, выгодное общественникам, особенно тем из них, кто завладел финансовыми потоками, банками, правительствами. Это общественники общественников.
Но эти процессы понимаются с трудом. Неужели все всех обманывают? Неужели всё продаётся и всё куплено? Мы в это не верим, чем стараемся уберечь себя от изматывающих душу умозаключений более широкого плана. Тем более, что отдельные примеры, когда кто-то достиг успеха и без помощи знаменитых родственников или знакомых со связями, позволяет нашему интеллекту сделать вывод, который угоден состоянию нашей души. Нам далеко не всегда хочется входить в состояние психического напряжения. Поэтому осознание факта деления людей на предметников и общественников и подчинение первых вторым протекает сложно и противоречиво. Мы можем бессознательно не акцентировать своё внимание на этом очевидном факте даже при наличии научных данных, образов из искусства, литературы и просто из своих жизненных наблюдений.