Экономический кризис: Космос и люди
Шрифт:
Но чем больше общественников, тем сложнее им маскироваться. Дело в том, что они обладают сопутствующими качествами, свойствами личности, у них более развита метапрограмма "здесь и сейчас", нежели метапрограмма "будущее" и др. Не у всех, конечно. Есть общественники, которые блестяще строят системы обмана с учётом прогноза изменений на десятки и даже сотни лет вперёд. Речь идёт чуть о другом. Когда общественников становится слишком много, когда тем, кто способен через систему межличностных отношений обманывать других, начинают подражать массово, то качество самих общественников падает. В их среду входят лица с менее выраженными психофизиологическими способностями к объегориванию других. Но падает и качество населения. Из него все больше и больше лиц стремится перейти в общественники.
Естественно, начинаются массовые ошибки в общении, которые становятся системными. Общественников становится так много, что они начинают бороться друг с другом, начинают принимать решения, которые дают тактические успехи, но приводят к стратегическим провалам. Всё это "вылезает наружу" в периоды высокой солнечной активности и изменения силы притяжения Земли. Со своей метапрограммой "здесь и сейчас", со сниженной моральной нормативностью, с отсутствием способности видеть сложные системы и т. д., общественники не в состоянии понять как им поступать в серьёзно изменившейся реальности. Массово идут ошибочные решения и начинают разоряться не только те, кто в силу перехода с рационального уровня мышления на уровень мышления общественников, привёл своё предприятие к банкротству, но и те, кто мыслит рационально. Они просто не в состоянии изменить общее состояние экономики, психики, панических действий.
Экономика, пройдя через кризис, постепенно восстанавливает своё равновесие. Неспособные управлять предприятиями разоряются, на первые роли в экономике, в обществе, во власти выходят предметники. Всё это хозяйство более-менее складно существует до очередного "торжества" общественников. И опять начинают проявляться разнообразные предкризисные явления. Все настораживаются и начинают искать виновных. В этой ситуации общественники ищут причины где угодно, но только не в себе. Появляются удивительные экономические теории, которые описывают процессы в реальной экономике периода господства резонаторов. Эти теории переходят в учебники и все начинают ими руководствоваться. Но экономика ведёт себя согласно этим теориям только в том случае, если всё в ней подчинено интересам жизни людей, если на экономике не висят паразиты, пьющие из неё соки.
Поэтому в период власти общественников эти теории "не работают", так как существует реальная экономика и некая виртуальная, созданная в головах экономистов и просто людей. Если реальная экономика подчинена объективным законам и эти законы можно установить (отсюда – верные теории), то виртуальная – только злой или доброй воле тех, кто ею командует. Какая тут возможна наука? Здесь надо просто знать, что именно затевают финансовые воротилы. Только в этом случае можно понять, что происходит.
Но любая экономика – чрезвычайно сложная система. Если в какой-то её элемент внести не вызванное никакими потребностями реальной жизни воздействие для получения, например, сиюминутного результата в другом элементе, то вся система вынуждена будет переуравновеситься. Как она будет идти к своему новому равновесию – просчитать практически невозможно. На какое-то время наступает своего рода хаос, от которого страдают все, кроме тех, кто его затеял и успел нажиться. Если такие воздействия поставить "на поток", то рано или поздно либо экономика рухнет, либо люди возмутятся, когда осознают, что их изощрённо и каждодневно грабят.
Мысли предметников направляет знание реальности, которая подчинена одной логике. Мысли общественников направляют биологические, психофизиологические закономерности борьбы за лидерство, за доминантность, за власть, за то, чтобы стать первыми в системе межличностных, социальных отношений. Но это совершенно другая "логика". При росте доминантности общественников растёт значимость биологических законов, уменьшается влияние собственно социальных. Общественники тонко обходят нормы человеческой морали, что диагностируется даже с помощью экспертных оценок. Но это касается только тех общественников, которые особо "высунулись" из принятой нормы.
Чрезмерно общительные люди, яркие общественники позволяют себе быть пренебрежительными к нормам человеческой морали, а выраженные интроверты (среди предметников чаще встречаются интроверты) это себе позволяют значительно реже.
В исследовании Кухтерина С.Е. [7] приводятся данные о связи общительности и моральной нормативности. Психологическое одиночество, интровертность, отсутствие близких друзей и т. д. чаще рождает лиц с более высокой моральной нормативностью. Такой биографический факт как отсутствие референтной микрогруппы приводит к формированию более высокого индекса моральной нормативности. Это подтверждает тезис о том, что по своей сути мы – "хорошие", а портит нас только "плохое" окружение. "Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя", писал В.И. Ленин.
Типичные общественники входят в самые различные микрогруппы, неформальные объединения людей, а предметники заняты делом, но у них более высокая моральная нормативность. Появись у них несколько референтных микрогрупп – индекс моральной нормативности "покатился" бы вниз. Но если этот факт распространить на всех, то следует вывод: надо менять общественные отношения, надо повсеместно избавляться от засилья общественников.
Этот факт мы осознаем с трудом, а из него следуют немало и других важных выводов. Так, через голосование мы выбираем тех, кто вошёл в нашу душу, кому мы поверили, кто обладает более филигранной общительностью с элементами артистизма. Затем кусаем локти – не тех выбрали. Бывают и достойные исключения, но даже лучшие из лучших во власти чаще всего будут обыграны силой общественников. Эти "реалии", которые определяющим образом влияют на все происходящие процессы, находятся на грани понимания большинством людей, так как осознаёт человек, как правило, только крайности.
Есть так называемый эффект края. В своё сознание мы включаем только то, что "переваливает" за этот край, как, например, в случае с общительностью и моральной нормативностью. То, что в "середине", мы не осознаём, так как не замечаем в силу наших психофизиологических особенностей, хотя наше бессознательное "не проходит мимо" и всё это диагностирует. Более того, уже существуют методические и технологические средства, которые позволяют зафиксировать наши бессознательные установки.
Психологи, которые изучают закономерности брендирования, заметили, что наиболее сильными являются бренды, соответствующие установкам, которых выходят из подсознания. Потребность у человека уже есть, но он этого ещё не осознаёт либо в себе подавляет. Успешные бренды эксплуатируют именно эти особенности взаимодействия сознательного и бессознательного. Например, в период становления рыночных отношений в нашей стране многим казалось, что можно достаточно результативно использовать рынок в своих интересах. Эти установки были в бессознательном. Хотелось побыстрее купить и "Волгу", и шубу, и просто иметь хорошие деньги. Этот естественный эгоизм людей использовала реклама МММ, конечно для того, чтобы их в итоге обобрать.
Сам процесс осознания связан со слоганом, который помогает быстро перевести в сознание то, чем мучается подсознание. Внушается некий простой алгоритм действий. Надо лишь поступать как Лёня Голубков: "Сапоги я справил. Теперь будем на шубу копить". "И это просто, Лёня! МММ!". Под воздействием такого слогана внутри человека формируется так называемая непреодолимая сила, которая влечёт его к окошку кассы для того, чтобы отдать свои реальные деньги, в надежде забрать их через некоторое время с большим процентом. Далеко не у всех получилось. Но что примечательно: этот факт достаточно быстро выветрился из памяти людей, а механизм такого поведения остался. Но он же проявился и в кризисе 1929 года. Он и сейчас притягивает деньги участников рынка в сложные, рискованные и заведомо проигрышные вложения. С мнимым ожиданием больших процентов от вложенного. Причины экономического кризиса в нас самих.