Экономика и дипломатия

Градобитова Людмила Дмитриевна

Наряду с экономической дипломатией на двустороннем уровне большое внимание уделяется работе на многосторонней основе — в международных организациях. Небольшой экономический потенциал шведы пытаются компенсировать дипломатической активностью, в частности, в комиссии ООН по транснациональным корпорациям, поддерживая выработку кодекса их поведения. Идея у них тут старая: обеспечить себе хотя бы «равные возможности» с монополиями других стран, а дальше, мол, мы уж как-нибудь постараемся выпутаться сами, раз у государства не хватает мощи, чтобы оказать давление на конкурентов.

Крупный бизнес, мягко говоря, не устраивает перспектива претворения на

практике выдвинутой профсоюзами идеи создания «фондов трудящихся». Фонды, образуемые за счет отчислений предпринимателей и контролируемые профсоюзами, задуманы, в частности, для стимулирования инвестиционной активности в промышленности, которая, по их мнению, недостаточна. Правительство Пальме получило поддержку профсоюзов в предвыборной кампании с условием претворения в жизнь этой идеи и вынуждено было, после проволочек, провести ее через парламент.

В ответ на эту «социализацию» монополии грозятся перевести из Швеции и правления компаний, и центры НИОКР. Тогда конгресс профсоюзов предложил усилить контроль над инвестиционной деятельностью ТНК, а в долгосрочном плане — развивать двустороннее экономическое сотрудничество с развивающимися и социалистическими странами. Задача эта возлагается на государственные органы, значит, шведской дипломатии предстоит много экономической работы.

Норвегия:

маленькая страна — «великая морская держава»

В отличие от шведского правительства, которое в области внешнеэкономической политики стоит перед одноплановой задачей — продвижение экспортных интересов промышленности, Норвегии приходится решать своеобразный кроссворд. Ей приходится взвешивать интересы трех областей: судоходства, анклавной группы экспортных монополий и так называемых предприятий внутреннего рынка. Доминирует в этой тройке, безусловно, судоходство. Норвежская дипломатия начинается собственно с учреждения консульской службы за границей, необходимой прежде всего судовладельческим компаниям.

Союз судовладельцев нередко осуществлял дипломатические функции, подменяя собой официальные власти, в частности, в таких важных делах, как предоставление флота в распоряжение воюющих держав. Соглашения были подписаны в 1917 и 1939 гг. Союзом судовладельцев и правительством Великобритании, а затем апробированы норвежским министерством иностранных дел, как «настолько же связывающие, как если бы речь шла о договоре между двумя правительствами»^[44].

Судоходство является своего рода «ахиллесовой пятой» норвежской внешней политики. В случаях, когда позиция Норвегии в международных делах вступает в противоречие с интересами какого-либо другого государства, то «ответные меры» затрагивают прежде всего интересы судоходства. Так произошло, например, в 1946 г., когда правительство Франко предложило Норвегии установить дипломатические отношения и в целях нажима отказало в бункеровке и обслуживании ее судов, объявив фактически блокаду заходящих в испанские гавани норвежских судов. Это решение ущемляло интересы регулярных линий в Средиземноморье крупнейшей судоходной компании «Фред. Ульсен», как и всего трампового, т. е. перевозящего грузы по разовым контрактам, норвежского флота. Союз судовладельцев и на сей раз принял исполнение дипломатических функций на себя. Он добился от испанских властей согласия, чтобы его представителю, включенному в состав норвежского консульства в Мадриде, был предоставлен статус дипломата.

Вопрос

об установлении дипломатических отношений с франкистской Испанией был в конце концов решен странным компромиссом: норвежским правительством и под нажимом Союза судовладельцев согласилось, чтобы испанский поверенный в делах был принят в Осло, но местом постоянного его пребывания назначен Копенгаген. Этот эпизод сами норвежцы назвали травматическим опытом малой страны, попытавшейся самостоятельно, без поддержки великих держав, занять определенную позицию во внешней политике. Несмотря на то, что общественное мнение в Норвегии было настроено против франкистского режима, а норвежские портовые рабочие отказывались обслуживать испанские суда, Союз не посчитался с этим.

Дипломатия морских просторов

Торговый флот — национальная гордость Норвегии. Не зря Норвегию называют «мировым перевозчиком». Еще в школе маленьким норвежцам втолковывают, что судоходство приносит миллиардные доходы в иностранной валюте, которые можно использовать на закупку товаров в других странах. И в самом деле чистые доходы от судоходства в 60-е годы составили половину стоимости норвежского экспорта. В норвежской печати любят в разных вариантах повторять мысль, что Норвегия, маленькая, всего лишь четырехмиллионная страна, на море чувствует себя великой державой.

Десятилетиями наиболее предприимчивые норвежцы шли в судоходство, а не в промышленность. Судоходство считалось наиболее престижной сферой деятельности. «Кто может водить суда — тот и первый человек», — говорили в Норвегии.

В конце 1970-х годов норвежский торговый флот по тоннажу занимал четвертое место в мире — около 23 млн. брутто-регистровых тонн, уступая среди развитых капиталистических стран только Великобритании, но опережая США, Францию, ФРГ^[45]. Каждый пятый корабль в мире строился для норвежцев. Почти четвертая часть международных торговых перевозок осуществлялась на норвежских судах. Для сопоставления укажем, что доля Норвегии в мировой торговле составляет менее 1 %.

Обеспечение интересов норвежского судоходства за границей постоянно находилось в центре деятельности зарубежной дипломатической службы. Судоходство оказывало влияние на курс внешней политики Норвегии. Если норвежскую экономику в целом можно охарактеризовать как косящую периферийный по отношению к Западной Европе характер, то «атлантизм» внешней политики Норвегии во многом определяется традиционными связями ее с английскими арматорами и зависимостью от Соединенных Штатов, которые являются крупнейшим клиентом и основным кредитным рынком норвежских судоходных компаний. Норвежское правительство вынуждено постоянно помнить об этом при формировании своей внешней политики. В случаях отклонения от про-натовского курса Соединенные Штаты неоднократно пользовались таким каналом, как норвежский Союз судовладельцев, для нажима на правительство Норвегии.

Корабли, море… это не только картина мариниста, это философия норвежского бизнеса. Именно так можно понимать слова о том, что до сих пор в основе деятельности судовладельцев лежала философия, что три четверти поверхности земли занимает вода; да к тому же в этой области они имеют опыт и технические знания. Здесь гораздо больше неиспользованных возможностей, чем на суше. Кроме того, деятельность на море гораздо менее жестко регулируется национальным законодательством. Мысль эта принадлежит одному из норвежских судовладельцев.