Эксклюзивный грех
Шрифт:
– Девятого октября!.. Как раз я был в Амстердаме! Потому и не слышал ничего!.. Ах, я осел!.. И убили Шепилова за три дня до смерти мамы!.. Вот оно что!
Надя читала заметку на экране лэп-топа. Дима пробежался по комнате, закричал на нее:
– Ну, ладно, я был за границей, потому и не слышал ничего. А ты-то где была?! Ты что, телевизор не смотришь?!
– А что, я должна? – хладнокровно отрезала Надя. Дима остановился как вкопанный, скривил рот. Пробормотал:
– Да, действительно, не должна… Потом еще пробежался по комнате, опять остановился и проорал:
– А эта дурища, Снегуркина!.. Она позавчера нам рассказывала о Шепилове как о живом! А он уже две недели к тому времени был мертвый!.. Она – что, тоже ничего о своем однокурснике не слышала?!
Надежда, не обращая внимания на Димин ор, дочитала заметку до конца, повернулась к нему, спокойно спросила:
– А, собственно, что случилось?
– Ты что – не понимаешь?! – вылупил на нее глаза Дима. – Или прикидываешься?.. Серия убийств началась с него, с Шепилова!.. Не может это быть простым совпадением!.. В нем, в Шепилове, – все дело!.. Кто его замочил – тот и остальных убил! И мою маму – тоже! И твою!..
– Ну, и кто это был? – обыденно спросила Надя. Она мимоходом, машинально протирала тряпкой рабочий стол и смотрела в сторону.
– Кто? – споткнулся Дима. – Пока не знаю. Где мамины дневники с историей про эту троицу?
– Вон они, на диване. Полезные места заложены закладками. Кстати, Димочка, ты обратил внимание: тогда, в семьдесят восьмом году, избиение студента Шепилова случилось через пять дней после самоубийства Лены Коноваловой?
– Что-о?!.
– Может, это совпадение во времени – не случайное? – спокойно проговорила Надя, втихомолку наслаждаясь Диминой реакцией.
– Боже мой!.. – заорал Дима. – Fucking shit! Прошло всего пять дней?! Я идиот!.. Почему я сам не заметил этого?!
Дима схватил тетрадь, бросился перечитывать историю про давнюю общежитскую драку. Надя величественно удалилась на кухню.
"…одного из них, Ш., изрядно, как говорят в простонародье, избили. Носовое кровотечение, рассечена бровь, гематома на щеке слева. Пальцевые следы на шее. Мы с Раечкой оказали ему первую помощь. Я сказала, что вызываю перевозку и отправляю Ш. в стационар. Он взмолился: нет, пожалуйста, не надо! Завтра экзамен! Последний!.. Спрашиваю: кто избил? За что? Ш. супится. Отвечает: избил неизвестный на улице, почему – не знаю. По лицу его вижу: врет…"
– Тогда Шепилова избили, а теперь – убили, – задумчиво произнес Дима.
– Чего? – выглянула с кухни Надя. Сашкина квартира была такой крохотной, что любой звук, прозвучавший в одном ее конце, немедленно слышался в другом.
– Занимайся делом, я не тебе, – отмахнулся Дима. “Теперь все понятно… – взволнованно заходил он по комнатухе: от дивана к столу у окна, от стола к дивану; в руке – мамин дневник, заложенный в нужном месте. – Понятно, почему мать возле инициала “К.” сделала пометку: “Тот самый?” Действительно, он оказался “тем самым” – делегатом Первого съезда народных депутатов, а потом депутатом Госдумы Котовым… А вот что значит другая приписка? Вот эта: “История получила неожиданное продолжение. Долгое время я была не уверена, правильно ли я поступила. Теперь перечитала свою запись и снова уверилась: абсолютно правильно”. Что за “неожиданное продолжение”? В каком поступке мать была не уверена? А потом вдруг уверилась, что сделала все правильно? При чем здесь драка?.. Дальше в дневниках – а я внимательно их читал, очень внимательно! – об этом ни полслова, ни намека… Может, перечесть еще раз?"
Дима с размаху бросился на старый диван – аж пружины затрещали. “Нет, не хочу я ничего перечитывать!” Сейчас, он чувствовал интуитивно, наступило время не изучать материал, не накоплять его – а, напротив, делать выводы, совершать открытия. Ему почудилось, что он очень близок к разгадке. “Имеет ли отношение драка в общаге к самоубийству Коноваловой?.. Девчонка прыгнула из окна, а через пять дней избили Шепилова. Сейчас кажется, что эти два события предельно близки. Но ведь с тех пор почти четверть века прошло. Что такое пять дней в сравнении с двадцатью пятью годами!.. И после события не означает: вследствие события. Коновалова сиганула из окна – значит ли
– Может!"
Вскочил с дивана, опять взволнованно заходил по комнате. И спросил себя: “Ну, и что?.. Положим, Шепилов – гад и коварный соблазнитель. Четверть века назад довел беременную девушку до самоубийства. И ему друзья за это морду набили. Очень правильно, кстати, сделали. Я б тоже набил. Ну, и что дальше?.. С тех пор все не просто быльем поросло – а целым лесом из былья. За преднамеренное убийство – срок давности пятнадцать лет. А прошло уже – двадцать пять.
Зачем Шепилова убивать сейчас? Зачем и за что убивать мою маму? Сейчас?.. И тетю Раю? И охотиться на нас с Надькой?..
Может, – сделав очередной виток по комнате, предположил Дима, – у Коноваловой был какой-нибудь несчастный возлюбленный? И этот возлюбленный искал в течение двадцати пяти лет Шепилова – соблазнителя и убийцу? А теперь – нашел и отомстил?.. Чушь! Что там искать? Шепилов – весь на виду. На личном самолете летает, газеты о нем пишут… Искать его двадцать пять лет мог только какой-нибудь олигофрен в стадии дебильности…
А может, мститель в тюрьме все эти годы сидел? Сидел, несправедливо обвиненный? И только теперь на волю вышел? Вот он и мстит?.. Нет, чепуха какая-то получается… – поморщился Дима. – Какой-то граф Монте-Кристо. Романтизм сплошной. А следственно, как нас учили в универе, – не правда. К тому же двадцать пять лет у нас в России никто не сидит. Даже тех, кому пожизненное дают, раньше амнистируют. Или скорее они помирают раньше – из-за невыносимых условий…"
Куда ни кинь, всюду выходил вздор. Части головоломки не складывались.
Дима остановился у стола и с досады забарабанил по нему кулаком – так что аж ноутбук стал подпрыгивать. Из кухни выглянула Надежда, удивленно посмотрела на него. Дима колотить не прекратил – она молча повертела пальцем у виска и снова скрылась на кухне. Дима осадил себя: “Что, в самом деле, за демонстрации… Раз задачка не решается – значит, дело не во мне. Значит, просто не хватает данных”. И он снова плюхнулся за стол и опять открыл интернетовскую страницу с заметками, посвященными убийству Шепилова.
Вторая статья о смерти Шепилова, из “Вечерней Москвы”, по фактуре точь-в-точь повторяла первую, только другим – менее глумливым, более человечным – языком была написана… Затем Дима открыл третью заметку – из деловой газеты. Она оказалась значительно больше чем первые две и претендовала на аналитичность, что следовало уже из заголовка. “ГЛАВУ КОМПАНИИ “РУССКОМ” УБИЛ КТО-ТО ИЗ СВОИХ?” – интригующе вопрошала шапка.
Полуянов бегло просмотрел заметку. В ней содержалась и новая информация – ее Дима, щелкнув мышкой, выделил черным: “Шепилов проживал на третьем этаже, один, в восьмикомнатной квартире – она была единственной на лестничной площадке. Соседи сверху и снизу не слышали ночью звуков борьбы либо криков.