Экспансия
Шрифт:
…Гавань Торжка была забита до отказа. Добрыня дивился невиданным очертаниям захваченных кораблей, тяжёлым взглядом смотрел на согнанных в кучи полуголых пленников и пленниц в цепях и верёвках. Их то зачем брат сюда притащил? Своих не хватает, что ли? Едва не выругался вслух. Получит он, если не оправдается, по заслугам… Въехал во двор императорского малого дворца, как стали теперь именовать княжье подворье. Всё верно — там братец меньшой. Обступила его целая толпа народу, и галдит каждый на свой манер. Подъехал почти в упор — не замечают, всяк своим делом занят, а Дар, видно, что
— В чём дело?
Вроде негромко произнёс, да сразу услышали… Инки ниц повалились, меднокожие и славы головы склонили, на одно колено присели…
— Дар, встань. Рассказывай. Все дал потом.
— Император, людей у нас мало пришло, да все плохи…
Выхватил в толпе чиновника, что лекарскими делами занимается:
— Ты! Немедля организовать осмотр и лечение.
Тому, что складами ведает, бросил:
— Принять груз по описи, до последнего гвоздя.
Тот взмолился:
— Император! Но он ведь рабов привёз! Куда я их дену?
— Пока пусть их воины стерегут. А к вечеру решим. Принимай имущество, которое говорить не умеет.
— Повинуюсь, Император!
Пошёл к дверям подворья, брата за собой поманив. Тот сзади спешит. Едва в покои вошли, развернулся Добрыня, обнял младшего так, что даже косточки захрустели, хлопнул по плечу:
— Ну, наконец то! Что так долго? Все извелись уже! Льот глаза проглядела, тебя ожидаючи. Уж три месяца, как ты вернуться должен!
Дар почесал подбородок, потом вздохнул:
— Много чего было, брат. Но вовремя мы успели. Задержись хоть на час — погибли бы наши славы, что в крепости. И крепость бы сама пала, и погибли храмовники и наши люди, что те выкупили. Словом, пришлось…
Опустил виновато голову.
— Ладно. А что за народец невиданный? Зачем рабов приволок? Не было у нас рабства от роду!
— Было, брат! Раньше…
— Да и раньше тоже не было. Срок давали работ каторжных, и всё. А ты, я смотрю, этих навеки и до смерти собрался закабалить?!
Лицо Дара посуровело:
— Ты спроси тех тамплиеров, что я к нам привёз, да людей нашей, славянской крови, заслуживают ли эти… Твари… Человеческого обращения…
Сразу холодом повеяло в покоях.
— Что… Совсем?
Младший коротко кивнул.
— Постой, ты к нам опять тамплиеров привёз?!
— Немного. Всего полсотни. Они хотят у нас остаться. Навсегда. Большая то часть ждёт, когда за ними корабли из Ла-Рошели придут. На островах, в крепости.
— И от веры своей отрекутся?
— Ты, брат, совсем императором стал? Мы же наших не заставляем веру менять? Так и они выбирать вольны. Но люди они верные. И служить Империи будут столь же честно, как Ордену своему ранее. Тайники их смотрели — все честны перед нами. Ни у кого нет тайного умысла против нас.
Добрыня вздохнул:
— Прости, брат. Совсем замотался…
— Тут другое важно — сии людишки, что я приволок, с огненным зельем знакомы…
— Что?!
Челюсть Добрыни отвисла от изумления.
— Правда, как я понимаю, состав у их смеси иной, и совсем по другому его делают. Огнебои же их совсем против наших плохи. Размер крошечный, едва больше нашей ручницы. Но само то дело многое говорит.
—
— Словом, пора нам задуматься, брат. Ты много чего сделал за время, что старший наш, Ратибор, начал. Хватит в скорлупе сидеть. Пора, брат.
Внезапно лицо императора стало задумчивым:
— Пора, говоришь? Что же… Тогда слушай мой приказ — даю тебе шесть месяцев, брат. За это время отдохни, собери армию, припасы, построй махины необходимые, и кораблей, сколь надобно. А как срок подойдёт — через земли луров выдвинешься в низ старых земель, и оттуда будешь штурмовать эти острова.
Подошёл к стене, раздёрнул занавески, что ту укрывали. Охнул Дар от неожиданности — на той был чертёж мира нарисован. Не весь, конечно, подробный, но что известно было славам, всё мелко выведено и подписано. Рукой Добрыня указывал на небольшую гряду островов возле края Старых земель.
— А там что?
Брат усмехнулся:
— Ничего.
— Как?!
— Ты сюда смотри.
Рука показала на выдающийся вниз край материка.
— Здесь наше посольство исчезло. Нашлись его следы. В степи отыскались останки. Всех порубили. Почти. Но одного мы всё-таки нашли. Парень уже и речь почти забыл, да вот… Эти люди посмели на славов и Империю меч поднять. Ты за наших людей город с лица земли стёр. Так почему я должен спускать? На островах этих будем строить грады для воинов, которые в походы пойдут, огнём и мечом отплатят они за смерть послов наших.
— Но люди на островах чем виноваты?
Лицо Добрыни стало вдруг жёстким.
— Ничем. Просто их земли нам нужны. Как и эти. И эти. Хватит нам сидеть, Дар, за морями океанами. Сам сказал — пора. Вот и начнём.
— Уверен?
Младший брат покосился на старшего, тот уверенно кивнул:
— Уверен. Жрецы Распятого свою веру тащат всюду. Покоряют страну за страной, гребут под свою руку всё новые и новые земли. Наливаются силой. Я с Троицей Жизни вновь говорил — они согласны, что нужно запечатать чёрную веру. Не давать ей воли. Посему — запечатать для них Восход, а на Заходе пускай они в собственном котле варятся. Жрут друг друга.
— Высоко ты задумал… Удастся ли?
Добрыня кивнул:
— Удастся. Поведёшь армию на острова и покоришь их. А там посмотрим — либо дальше пойдём, либо остановимся, передышку сделаем. Спешить нам некуда пока, и надрываться особо не стоит. Сила Империи не только в огне, но и в пахаре, сам знаешь.
Младший кивнул, замеру стены, вглядываясь в карту. Однако…
Глава 22
…Алекс фон Гейер, бывший рыцарь Ордена тамплиеров, а ныне десятник конной сотни личной охраны воеводы князя Дар Соколова, волновался. И очень сильно. Новая жизнь, новая судьба. Нелегко пересматривать то, к чему был приучен с самого рождения, особенно, на четвёртом десятке жизни. Но… Либо жить, наконец, нормально, как и должен человек. Или сгинуть безвестно неизвестно для чего и, главное, за кого в худшем случае. Либо гнить от старости в нищете в лучшем. Хватило лишь один раз решиться, и теперь его судьба стала совсем иной. И, верится, намного лучше той, что сулило ему прошлое.