Экспедиция инженера Ларина
Шрифт:
«Если предлагают изменить график работы экспедиции, значит на то есть серьёзные причины, — размышлял Ларин. — Но нам от этого не легче. — Он сунул радиограмму в боковой карман. — Надо подумать, посоветоваться».
— Ну, сдаётесь, Василий Михайлович? — весело спросил Соболев.
— Сдаюсь, Вася, сдаюсь, — Ларин смешал фигуры и направился в каюту капитана.
— А, Василий Михайлович! Очень рад, что заглянул. Побеседуем, чайку попьём, — Усков предложил Ларину кресло. — Наконец-то мы по-настоящему займёмся электроловом.
Инженер молча протянул капитану радиограмму.
— Что
— Прочитайте.
— Чёрт возьми! — воскликнул капитан. — Что они, не могут без нас обойтись? Будет жаль, если застрянем где-нибудь в прибрежной луже из-за этих проклятых крабов. Давайте-ка пошлём радиограмму. Если уж будут настаивать — что поделаешь, займёмся крабами.
— Пожалуй, так и сделаем, — сказал Ларин и взял лист бумаги. — Напомним, что «Ураган» вышел из графика экспедиционных работ в связи с проведением спасательных операций.
— Аргумент веский, — согласился Усков.
— Далее, — продолжал Ларин. — Придавая исключительно важное значение новому орудию лова, не хотелось бы откладывать его испытание на более поздние сроки.
— Согласен, — сказал Усков.
Ларин вызвал радиста и продиктовал ему текст радиограммы. Ответ из совнархоза пришёл через час.
— Быстро же они, — удивился Усков.
«Заход в Охотское море к местам передвижения краба обязателен, — говорилось в ответной радиограмме на этот раз в категорической форме. — Также обязательно испытание электроловного снаряжения. Задание получите в Колпакове у представителя совнархоза. Уплотняйте график работ».
Читателю, наверное, небезынтересно узнать некоторые сведения о крабе.
Найдите на карте нашей страны Охотское море и посмотрите на западный берег Камчатского полуострова. Там, в холодных водах сурового моря, сосредоточены основные мировые запасы краба, оттуда наше народное хозяйство черпает сырьё для изготовления крабовых консервов.
В природе существует много различных видов крабов. Камчатский краб — это морское животное, передвигающееся на четырёх парах ног. Пятая пара скрыта под панцирем; она, как зубная щётка, служит крабу для чистки жабр. У краба ценятся ноги: из них делают те самые консервы, которые продаются в магазинах в маленьких банках с надписью: «Chatka. Крабы». Ноги у краба длинные, в размахе достигают полутора метров, а у иных — даже двух. Обычно длинноногие животные быстро бегают, но краб бегун плохой — за час он проходит не более двух километров.
Плавать краб не умеет, зарываться в песок — тоже. От хищников его спасает панцирь — настоящее рыцарское непробиваемое снаряжение. Увидев сильного врага, краб залегает на дно, а иногда пускает в ход своё боевое оружие — клешни.
Крабы откладывают на брюшные ножки до трёхсот тысяч икринок. Из них выходят личинки, которые, подрастая, превращаются в маленьких крабиков. Три года у крабики ползают по водорослям, затем переходят на песок и к восьми-десяти годам становятся взрослыми крабами, годными для промысла.
Зимуют крабы вдали от берегов, на глубинах в сто-двести метров. Весной, когда на зимовке температура воды падает до нуля, они начинают передвигаться
— Досадно, что испытание электроловного оборудования приходится откладывать на неопределённое время, — нарушил молчание Усков. — Столько волнений вы пережили, пока завершили работу, и вдруг — нате вам…
— Что поделаешь? — произнёс Ларин упавшим голосом.
Много месяцев спустя он говорил Ускову, что этот день был одним из самых тяжёлых в его жизни. Вначале он сгоряча решил оставить просьбу начальства без внимания и продолжить экспедиционные работы. Но когда немного успокоился и трезво оценил обстановку, понял, что совесть и долг повелевают ему идти на помощь.
— Значит, курс на Колпаково? — спросил Усков, пытливо вглядываясь в начальника экспедиции.
Ларин ответил не сразу. Опустив голову, он некоторое время что-то обдумывал, а потом, прямо взглянув в лицо капитана, сказал отчётливо:
— Может, это и к лучшему. Мне, во всяком случае, так кажется. И вот почему. По графику испытания гидрокостюмов должны проводиться в конце октября. В это время крабы находятся недалеко от зимних «квартир», на больших глубинах, пока почти предельных для ныряльщиков. Поэтому в октябре испытание костюмов может не состояться, а в сентябре — полная гарантия в успехе. Развяжем себе руки, не будем думать, что впереди нас ожидает новая работа, и потом спокойно проведём испытание электроловного оборудования.
Усков внимательно выслушал Ларина.
— Плавание затянется, — сказал он после некоторого раздумья.
— Возможно, — кивнул Ларин. — Но молодёжь уже стала на ноги. Выдержим.
— Да, среди новичков есть прекрасные ребята, — согласился капитан. — Кто бы мог, например, подумать, что щупленький Данилов окажется таким стойким. Помните, на перегрузке соли… Я тогда, грешным делом, из жалости даже хотел освободить его. Есть воля у юноши. Есть! И Соболев мне нравится, нравится его жадность к работе, ко всему новому…
— Соболев вылит из чистой стали, без изъянов. А вот про Новикова этого не скажешь.
— Фанаберии много, — сердито сказал Усков. — Дурь из головы надо выбить, пока окончательно не свернул с правильного курса.
— Щербань на него влияет.
— Да, механик он, прямо скажу, отличный, а человек, видать, дрянь. Знаете, кулачок такой: всё себе и для себя.
Оба замолчали. Слышно было, как о борт бьются волны. Усков убирал со стола чайную посуду. Ларин курил, наблюдал за капитаном и думал: «Прожить жизнь одиноким, не чувствуя рядом плеча любимой женщины… Как это, должно быть, тяжело!» В каюте капитана чисто-чисто, как в комнате очень опрятного старого холостяка. Всё на месте, ничего лишнего. На стене возле иллюминатора — маленькая подушечка с иголками, рядом на полочке — шкатулка палехской работы. Ларин знал — там пуговицы, нитки и всякая мелочь. Усков вытер стол, вытряс полотенце над раковиной умывальника и вернулся на место. Некоторое время он сидел, по-стариковски сгорбившись и уставив глаза в иллюминатор. Ларин думал о себе, о Поленовой, о жизни…