Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
Третье прошло через левую щиколотку, и нога почти оторвалась, оставшись висеть только на тонком кабеле.
— Вот те на! Что за боль! — заухал он, упав в тени большого валуна, который назначил ему Бёртон.
— Ух! Ох! Уух! — Он полностью оторвал ногу и поднял ее, чтобы остальные могли видеть. — Посмотрите! — крикнул он. — Мне оттяпали чертову ногу!
— Герберт, ты можешь идти? — спросил Бёртон.
— Да-а, но не слишком хорошо. Но это же не самое важное, верно?
— А что самое важное? — спросил Суинбёрн, лежавший недалеко.
—
— Я уверен, что Брюнель мгновенно исправит все, после того как мы вернемся в Англию, — ответил Суинбёрн. — Не о чем беспокоится.
— Ты ни хрена не понял. У меня нет ноги. Болит!
Бёртон, который уже выбрал укрытия впереди, прокричал указания.
Они побежали.
Герберт Спенсер ковылял за ними, упираясь культей в твердую землю. Копье ударило его в бедро и осталось торчать.
— Ой! — крикнул он, выдернул его и отбросил в сторону.
Еще одно звякнуло о голову.
— Дьявол вас всех побери!
Наконец он добрался до навеса в стене ущелья, упал под него и лежал, стоная.
— Герберт, — окликнул его Суинбёрн. — В тысячный раз: все в твоем разуме! Ты не можешь ощущать боль!
— Готовы? — спросил Бёртон.
— Минутку! — крикнул Траунс. Наконечник копья прочертил кровавую полосу по его бедру. Он оторвал один из рукавов и замотал рану. — Готов!
Еще один сумасшедший бросок, еще множество копий — хотя уже меньше — и они нырнули за наклонную плиту, не получив новых ран.
— Наверно они украли копья во всех деревнях, через которые шли, — заметил Суинбёрн. — Или у них есть с собой переносная фабрика.
Внезапно послышался отчаянный крик, и недалеко от них на дно ущелья упало тело белого человек со светлыми волосами и голубыми глазами. Из его груди торчала стрела с красно-черным опереньем.
Потом еще один крик, еще и еще.
— На них напали! — воскликнул Бёртон.
— Кто? — спросил Суинбёрн.
— Нет времени на размышления! Вперед!
Они выбежали из укрытия — королевский агент поддерживал Траунса, Суинбёрн помогал Спенсеру — и поспешили по расселине, оставив сражающихся пруссаков позади.
Через две мили начался резкий подъем, идти стало тяжело.
Живот Бёртона громко урчал, с кончика носа капал пот.
Он попытался вспомнить, что чувствовал, когда сидел в своем старом кресле у горящего камина на Монтегю-плейс.
— Мы близко, босс, — объявил Спенсер. — Я чувствую присутствие Глаза.
Группа продолжала идти по расселине. К полудню стены разошлись, и они вышли на низкую вершину. Внезапно похолодало, они замерзли. Сзади остались низкие горы и холмы; по обе стороны от них длинные кряжи бежали к острым снежным пикам, вздымавшимся вдали; впереди длинная, потрепанная временем плита резко шла вниз и раскалывалась, образуя второе ущелье.
Они начали опасный спуск по неровной земле, усеянной скользкими сланцевидными камнями, которые вырывались из-под ног и с грохотом уносились вниз.
Наконец они добрались
Бёртон порылся в мешке и вынул масляную лампу. Стекло было разбито, но лампа еще работала. Чиркнув спичкой, он зажег фитиль и пошел вперед, освещая неровное, все в трещинах дно ущелья.
— Чудно! — пробормотал Суинбёрн. — Нет эха!
И точно: их шаги и голоса, стоны и скрипы далеких камней, все тонуло в давящей тишине.
Чем дальше отряд уходил в темноту, тем более мрачной и сверхъестественной становилась окружавшая его атмосфера.
— Если Спик пришел сюда, пока пруссаки пытались воткнуть в нас копья, мы должны наступать ему на пятки, — прошептал Траунс.
Бёртон сжал челюсти и кулаки.
Узкая полоска неба была настолько далеко, что, казалось, они идут в полном мраке. Бёртон поднял лампу. Она осветила людей, одетых только в набедренные повязки и ожерелья из человеческих костей, стоявших у стен с каждой стороны. Их лица покрывала сеть шрамов, поэтому кожа напоминала чешую рептилий; они держали луки, на тетивах которых лежали стрелы с красно-черным опереньем, и их глаза глядели на Герберта Спенсера.
— Сколько? — прошипел Суинбёрн.
— Трудно сказать, — ответил Бёртон. — Много. Чвези. Именно они напали на пруссаков.
— Похоже они зырят только на меня, — сказал Спенсер.
— Ничего удивительного, — ответил Суинбёрн. — Со всеми эти царапинами и выбоинами, ты еще то зрелище.
— Спасибо на добром слове, парень. Но дело не в этом. Кажись, они чувствуют алмазы в моей башке.
— Они сомкнулись за нами, — предупредил Траунс.
— Но оставили свободным дорогу вперед, — заметил Суинбёрн. — Похоже, они сопровождают нас. Или гонят нас, как баранов?
— К Глазу? — спросил Бёртон.
— В том направлении, босс, — подтвердил Спенсер. — Очень сильные эманации.
— Тогда я разрешаю им проводить нас.
Королевский агент продолжал идти по узкой тропе, Суинбёрн, Траунс и Спенсер — за ним. Чвези неподвижно стояли в мрачном молчании, пока британцы не проходили мимо; потом шли вслед.
Солнце никогда не касалось воздуха в ущелье, и он становился все холоднее и холоднее; дыхание облачком повисло перед их лицами. Ослепительно белый снег, лежавший по сторонам ущелья, отражал свет лампы Бёртона; на стенах сверкал лед.
— Это линия разрыва, — сказал Суинбёрн. — Мы взобрались по ней по ту сторону горы, и сейчас по ней же спускаемся. Как если бы весь пик раскололи посредине. Какая невообразимая энергия могла вызвать такое?
— Только не вулканическая, — рассеянно заметил Бёртон. — Это метаморфическая порода. Отсюда ты можешь видеть, как подземное давление вытолкнуло плиту вверх. — Он нахмурился и посмотрел вверх, на тонкую полоску голубого неба. — Однако ты прав, Алджи. Здесь поработала очень могучая геологическая сила!