Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
Через час они догнали одного из разведчиков Мирамбо. Они остановились и предложили ему воды, но он сделал вид, что не видит их, как если бы думал, что, если сделать так, музунго мбайа перестанут существовать.
Они гнали лошадей до тех пор, пока солнце не распухло и не начало плавиться перед глазами, но тут, к счастью, они достигли конца равнины и оказались на берегу узкой речки. Напившись и смыв с лиц пыль, они расседлали жеребцов и привязали их к деревьям, но так, чтобы лошади могли добраться до воды.
Выстрелы, казалось, трещали совсем рядом.
— Они сражаются, по меньшей мере, уже три дня, — заметила Изабель.
— Сейчас мы посмотрим,
Так они и поступили, и, примерно через час, все трое начали взбираться на холм. Продравшись через деревья, они спустились на другую сторону, взобрались по следующему склону и с трудом забрались на вершину. Оттуда они увидели погруженную в сумерки равнину. Солнце только что село, западный горизонт был кроваво красный, а небо — темно багровым и усеянным блестящими звездами.
Местность оказалась значительно более зеленой, чем та, которую они только что пересекли — очевидно, ее большие куски орошались искусственно; много возделанных полей и деревьев, бросавших очень длинные тени.
На севере виднелся монолитный каменный утес, верхушка которого заросла зелеными деревьями. Он господствовал над остальным плоским ландшафтом, а на юге от него, прямо перед путешественниками, лежал маленький город — кучка широко раскиданных деревянных и соломенных хижин, с несколькими домами побольше в середине.
Вдоль его восточных и западных границ горели костры, залпы винтовок разрывали африканскую ночь.
— Пруссаки осаждают Казех! — присвистнул Бёртон.
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
ПУТИ РАСХОДЯТСЯ
Мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, каковы мы сами.
Растение по форме напоминало лодку. Оно передвигалось на толстых белых корнях, спутанной кучей росших из-под его плоского, продолговатого ствола. На стволе росли пять пар белых цветков, выстроившихся в ряд. Их лепестки завивались вокруг человека, сидевшего внутри, образуя исключительно комфортабельное сидение. Сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона сунули в один из средних. Рядом с ним сидел генерал-майор Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек. Остальные места заняли Shutztruppen. В голову водителя, над ушами, вонзались колючие отростки, через которые он управлял экипажем. Солдат рядом с ним сидел за стручком, который, по мнению Бёртона, выглядел как пулемет. С задней стороны кареты поднимались три длинных листа, изгибавшихся вперед и назад, как полог, и защищавших пассажиров от солнца.
Очень странный экипаж. И очень быстрый.
Вчера они выехали из угогского шталага IV по хорошо утоптанной тропе — почти дороге — на запад.
Как только перед ними развернулся африканский ландшафт, что-то развернулось внутри Бёртона, и начали возвращаться его потерянные воспоминания; каждое внедрялось в сознание с жестоким приступом боли, наполняя глаза слезами и вызывая странные ощущения в пазухах носа, как если бы он вдохнул оружейный порох вместо табака.
Экипаж летел по пустыне Маренга М'хали, и Бёртон узнал ее. Травянистая равнина, джунгли, холмистые саванны — он уже видел все это раньше. Он знал каждый холм, каждый нуллах. Он прошел всю эту пустыню пешком.
Он вспомнил своих товарищей и едва не заплакал из-за их безвременной смерти. И теперь он знал, кого называли аль-Манат.
«Изабель. Что с тобой случилось?»
Как если бы
— Эта дорога, она построена на месте старого пути, по которому вы прошли много лет назад, ja?
— Да.
— Есть и другая дорога, параллельная этой, на севере, Танганьикская железная дорога, при помощи которой Великая Германская Империя приносит в Африку цивилизацию, и которую ваши люди так часто взрывают.
Бёртон пожал плечами. Он уже давно устал и от войны и от этого несносного двадцатого века.
Растение пересекло пыльную равнину и взобралось в область Угого.
— Еще почти двести миль на запад, — сообщил Бёртону генерал-майор, — потом мы повернем на север, чтобы обогнуть Табору. Некоторое неудобство, но вскоре мы от него избавимся.
— А, то самое «окончательное решение», о котором вы уже говорили?
— Ja. Оно уже на пути сюда, герр Бёртон. Я говорю об огромном летающем корабле, Л. 59 Цеппелин. Он летит вдоль реки, которая так очаровала вас. Я говорю о Ниле, конечно.
Еще один осколок воспоминаний Бёртона вернулся на место, заставив его застонать от боли.
— Имя Цеппелин очень подходит для das Afrika Schiff [50] , — продолжал Леттов-Форбек. — Все знают, что один Цеппелин начал войну, и вот другой Цеппелин ее закончит!
Внезапно генерал-майор нахмурился и с любопытством посмотрел на пленника:
— Ja, ja, — задумчиво сказал он. — Да, вы же были в Африке, когда все началось. Возможно вы даже встречались с графом Фердинандом фон Цеппелином. Может быть вы просветите наших историков и расскажете, как и где он умер — это великая загадка.
50
Африканского корабля, (нем.).
Бёртон покачал головой.
— Нет, сэр, не скажу и не могу сказать.
— Хмм, это вы так говорите, aber ich danke, dass Sie mehr wissen. Richtig? [51]
— Нет, я ничего не знаю.
Дорога, разрезав пополам равнину, превратилась в прожженный через хаотические джунгли туннель, огороженный высокими изгородями.
— Сейчас вы видите unkontrollierbare Anlagen! [52] — заметил Леттов-Форбек.
51
Но я думаю, что вы что-то знаете. Верно? (нем.).
52
Не поддающиеся контролю устройства, (нем.).
Эти «не поддающиеся контролю устройства» оказались ищейками. Многие сотни их вились вдоль барьера.
— Мы увидим еще, когда приблизимся к Области Озер, потому что больше всего их около Blutdschungel. Что за неудобство!
Растительный экипаж бежал все дальше, в лицо Бёртона бил горячий воздух, потом солнце село и он заснул. Он проснулся ранним утром, когда область Уанзи осталась позади, и они побежали через еще одну раскаленную равнину.
Бёртон потянулся, зевнул и сказал: