Экспроприатор
Шрифт:
— Поясница болит, старенький уже. Подопри. Ровно сесть не могу, а то Коба подглядывать мне в карты будет.
— Зачем обижаешь, брат! — деланно возмутился грузин. — Я честно играю!
— Ага-ага, потому мы здесь и сидим все. Сходка честных до пиздеца. — Саркастично хохотнул Казаков, поведя плечами, типа почесываясь об меня.
Атмосфера не стала менее давящей, но мне стало спокойнее. Вот сидит рядом отбитый урка, явно занимающийся чем-то незаконным (кто бы сомневался), оперся спиной о мое плечо, режется с грузинами в покер, а мне, сука, спокойнее стало. Охеренно
Не знаю, сколько времени прошло, я спросила у Влада, где туалет, он кивнул в сторону коридора сказав, «там где-то, я не помню».
Когда вернулась, они уже не играли. Казаков сидел в кресле у выключенного камина, пил виски и смотрел в одну точку, грузины очень тихо о чем-то переговаривались на своем языке.
— Межекова, есть хочешь? — не переводя на меня взгляда, негромко спросил Влад, когда я остановилась на пороге в нерешительности. — Там холодильник забит. Сделай мне пару бутербродов.
Вот что это, блять? Вот как? Ну как можно таким быть? Пугать просто до дрожи и одновременно злить до ужаса.
Но это не та обстановка, чтобы выдрючиваться, совсем не та. Он уже все мне показал в ресторане, здесь просто молча отрубит голову. И, скорее всего, будет прав.
Поэтому я пошла на поиск кухни, нашла быстро. Стильно очень, недешево. Огромный холодильник был забит сверху донизу. На большом кухонном столе упаковки с алкоголем. У меня в горле пересохло. Неверными пальцами настрогала ему бутерброды и пошла назад.
Он взял тарелку и кивнул на подлокотник, куда я присела. Ел молча. Ну, как ел. Пару раз откусил и отставил на стеклянный журнальный столик перед собой, пригубив бокал. Тишина давила, ее слабо нарушал шелест клавиш. Казаков не отрывая взгляда от камина все так же сидел на кресле, сигарета в правой руке сотлела до половины, а он так ни разу и не затянулся.
Чувствуя ускоренное сердцебиение, я сцепила холодные пальцы на коленях, тихо и глубоко дышала, пытаясь унять тошнотворное напряжение внутри.
— Владислав Игоревич, — позвала девушка и все на нее посмотрели, она глядя только на Влада, негромко и серьезно сказала, — все на счетах. Ждем только «Рио».
— Продолжать ждать. — Тихий ровный приказ, так и глядя в камин.
У меня в горле пересохло совсем и сердце пробивало грудную клетку. Обернулась на грузин. Они напряженно смотрели на Влада.
Казаков потянулся к журнальному столику, ткнул сигарету в пепельницу и подкурил новую на этот раз глубоко затягиваясь. Откинулся на спинку и повернул ко мне лицо. Глаза в глаза. Его лицо абсолютно непроницаемо, взгляд вроде бы спокоен, но на дне карих глаз сквозит напряжение.
Безотчетно. Безотчетно совершенно коснулась пальцами его кисти лежащей на бедре. Он прикрыл глаза и отвернул лицо.
Пальцы переплел на секунду. На одну лишь. У меня электрический разряд по коже, он затянулся.
— «Рио» сбросили. — Сосредоточенный голос девушки.
— Разбивайте. — Его без эмоций.
Поднялся и пошел к столу, где сидели напряженные донельзя грузины.
Взял бутылку и пригубил прямо из горла. Со стуком поставил на столешницу и смотрел прямо на прозрачное стекло,
Девушка снова подала голос в котором чувствовался тихий оттенок торжества:
— Сделано.
Секунда и облегченный выдох прокатился по комнате. Я смотрела на Влада, глядящего на бутылку. Уголок губ едва заметно приподнялся. На мгновение.
Он повернул голову к девушке:
— Зачищай хвосты.
— Уже. — Улыбаясь, отозвалась она, быстро щелкая по клавишам и подавая малопонятный знак сидящему напротив нее брюнету, не отрывающему взгляда от монитора, но быстро покивавшему.
— Казаков, дорогой… — потрясенно выдохнул Коба, глядя на него ошарашенными глазами. — Брат… Влад… — он покачал головой и прикрыв глаза громко рассмеялся. Встал с дивана и крепко его обнял, а потом взял широкими ладонями за голову, глядя на него в восхищении.
— Ты еще меня облобызай. — Рассмеялся негромко, мягко отстраняя радостного грузина. — Этап завершающий: Коба, ксивы где?
Коба повернулся к другому грузину, сидящему с краю дивана и что-то ему сказал на родном языке, тот быстро поднялся и вышел.
Люди из-за стола под окном тоже торопливо начали подниматься и собираться. Я прикусила губу, протяжно выдыхая, впитывая кожей разряжение атмосферы и наивно пытаясь усмерить галоп сердца.
На фишки и деньги легла стопка паспортов и банковских карт. Вокруг Влада собрались все присутствующие, одевая верхнюю одежду. Он пригубил виски, глядя на паспорта и карты которые разбирали люди и негромко произнес:
— Так, сейчас я напоминаю вам, а вы, как выйдете, напоминаете тем, кто уже на низком старте: ксивы светить аккуратно, а не как в тот раз. Понятно, Юра? — холодный взгляд на мужчину напротив. — Зубы все себе вставил? Мозг включай, я больше не хочу в гипсе ходить. — Перевел взгляд на стол и снова пригубил. — В банках на Суханова и Дмитриевском снимать мало, они меченные. К банкоматам в «Радуге», «Армаде» и этом еще… как его там… короче, молл на Кирова, не подходить вообще. Большую часть снять по области. Сначала в банках, потом только в банкоматах, правила помним. Машинами тоже не светить, особенно тебя касается, Ален. — Девушка, натягивающая шапку вздрогнула и кивнула. — Амир, — взгляд на молодого грузина рядом с Кобой, — маякни моим бестолачам, чтобы с первой партией тут были. — Дождался кивка Амира, и довольно прицокнув языком, усмехнулся. — Ну, с богом, орлы.
Люди стали покидать квартиру, Влад прикрыл глаза и пригубил бутылку. Ушли почти все кроме Кобы и еще одного грузина. Казаков бросил на меня взгляд и кивнул на диван, куда садился сам. Я на ватных ногах пошла.
Они разыгрывали партию, шутили, негромко смеялись. Где-то с час. А потом началось. Сначала приехал Спасский, потом Руслан. С сумками. Полными нала.
Влад развалился на диване, положив правую руку на спинку над моими плечами и, вытянув длинные ноги, курил и прищурено смотрел, как заносят сумки. Много сумок. Руслан и Спасский с еще парой человек оккупировали широкий стол под окном и вели подсчет.