Экстрасенс
Шрифт:
– Владимир Солоухин по молодости говорил, что у нас невозможен возврат капитализма – для этого же надо, чтобы были слуги, а где их найти среди наших гордых людей?
– А мы у себя не только слуг, но и грабителей и наёмных убийц снова вырастили. Помнишь, как бабы в магазине спросили Марью Петровну Ивашкину: «Тёть Маш, где твой Ромка работает?» – «Чёрт его знает, каким-то рэкетиром на дороге». А этот не рэкетир, это начальник рэкетиров. Не дай Бог, дорогу перейти – пришлёт своих подонков. Убьют и глазом не моргнут.
– А Крутояров что приезжал? – спросила она про начальника райуправления.
– Надьку свою привёз. Надежду Акимовну. Что-то у неё… не того. Что именно не говорит, но видно, что она ужасно боятся.
– Помню, как она справляла с нас план по атеистическому воспитанию. А сейчас каждое воскресенье в церковь ездит.
– Так поедешь, коль смерть в лицо смотрит. Как-то мы себя поведём? Сумеем ли спокойно и радостно пойти ей навстречу? 3
Домой с огорода мы вернулись перед обедом, когда жара стала невыносимой. Чебаки тоже вернулись и копошились у себя во дворе, сгружая и расстилая траву для просушки. Вера с Володей сидели на скамейке перед оградой, ожидая, когда им вынесут покушать – в дом за хозяйский стол их, конечно, не позовут. Да и котлетами, которыми так славно пахнет из летней кухни, вряд ли накормят.
3
Выражение Л.Н. Толстого
А у нас в холодильнике окрошка – самая летняя еда.
Когда жара спала, мы снова вышли на огород, и уже поздним вечером всё же «добили» картошку, то есть допололи, и, вернувшись, я пошёл в летнюю кухню поставить на газ чайник. С Черемшановыми наши летние кухни через тонкую стенку – их в шестидесятые годы ещё наши отцы вместе строили. Уже начало темнеть, и приём у Павла Ивановича закончился.
– Надежда Васильевна, – услышал я его голос, – вот вам три тысячи за постой и дочке две тысячи за работу 4 .
4
Средняя зарплата по России в 2000 году составляла 2223 рубля, а в сельском хозяйстве – 985 рублей.
– Спасибо, Павел Иванович. Спасибо большое!
– Ещё семьсот рублей на питание.
– Может что-нибудь особое хотите?
– Не надо. Вообще, коньячку я бы сейчас выпил.
– У меня есть бутылочка: три дня назад покупала.
– Лёвчик был?
– Утром. А потом слинял куда-то. Больше не появлялся.
– Новенького ничего нет?
– Какая-то Кирьякова приедет к вам из Степного совхоза. У неё сын в Городе в милиции работает. Сын единственный, двадцать три года. Растила без отца. Любит его до безумия. В школе всегда учился отлично. В прошлом году окончил Высшую школу милиции в Омске. Лейтенант. А теперь его посылают в командировку в Чечню. Она сбрендила от страха, что его там убьют. Хочет, чтобы вы ей предсказали: вернётся назад или нет. Говорит: «Если Павел Иванович скажет, что Алёшу убьют, я его не пущу! Под колёса лягу, а не дам увезти!». Это мне Лёвчик сообщил, а ему Серёжка Коробкин. В общем: сына её зовут Алексеем. Есть невеста, звать Настей. Она тоже из Степного совхоза, учится в сельхозинституте на бухгалтера. Оканчивает в будущем году, тогда и хотели свадьбу сыграть. Росту он невысокого, на левой руке шрам – на гусинобродке бандит прострелил минувшей зимой: она чуть с ума не сошла, когда узнала. Она работает в администрации райцентра главным бухгалтером и каждый день ездит в Озёрск из Степного совхоза на рейсовом автобусе.
Конец ознакомительного фрагмента.