Экстремал из будущего
Шрифт:
— В убыток работать не прошу — прибыль у купцов должна быть. Но и скупать за бесценок не стоит.
— Сделаем, Ваша Светлость, — ответил за всех старший, нервно оттянув узел шейного платка.
Глава восьмая
Судя по всему, союзное командование никак не могло договориться — бестолковщина продолжалась. Вообще, на этой войне было много непоняток и откровенно вредительских распоряжений. Нужно признать, что виновата в этом была Австрия — в основном. Государство “лоскутного” типа во многом держалось на дипломатии, что с одной стороны хорошо, а с другой — из-за этой самой дипломатии частенько начиналось топтание на месте, когда нужно было
Ну и результат — австрийские полки по отдельности были вполне недурны, как и военачальники, но свести вместе чехов, немцев (у которых добрый десяток сильно отличающихся диалектов), венгров… И все со своими амбициями, взаимными претензиями.
По мнению Игоря/Владимира, австрийские полководцы были скорее психологами, дипломатами и историками, чем военачальниками — только так можно было хоть как-то командовать достаточно крупными и разнородными войсковыми соединениями. Ну и результат понятен — при прочих равных пруссаки их лупили всегда, да и снабжение…
К сожалению, русские войска были сильно привязаны к австрийским и французским союзникам и всякой… мелочи просто из-за того, что “гуляли” по их территориям, да и снабжать находящиеся в Пруссии войска из России достаточно проблематично — телегами-то… Хотя, многие вещи приходилось возить именно из России, несмотря на заметное удорожание из-за расстояния. Ну а что делать, если союзники то и дело подводят?
Вот и сейчас, вместо нормальной работы, приходится заниматься охраной обозов. Опять немчура вовремя не обеспечила и приходится теперь везти обоз через “слоёный пирог” или проще говоря — через территории, на которых могли быть как как русские/союзные, так и прусские войска.
Тотлебен со своим авангардом вроде как уже “резвился” под стенами Берлина…
— Да хрен его знаит, чегой он полез туда? — сплюнул один из приданных отряду калмыков, занимавшихся разведкой.
— Связать войска противника, — как по учебнику оттарабанил корнет из недавнего пополнения.
Владимир переглянулся скептически с Аюкой, затем есаул произнёс вкрадчиво:
— А сколько войск у енерала? — и сам же ответил, — да тыщи три. А гарнизон — хотя бы полторы [63] . Да хоть бы и не было его — сколько в городе покалеченных солдат, да горожан, кто может взяться за ружжо? До хренинушки — и никому не хоцца, чтобы войска город разграбили.
63
Гарнизон — хотя бы полторы — 1200 в РИ.
— Да и за прошлый набег [64] гарнизону хвосты понакрутили, — вставил весомоё слово поручик, — так что будут сопротивляться. Ну и увлёкся Тотлебен — увязнуть-то в битве легко, а дальше? Основные наши далече, сразу не придут на помощь, а вот пруссаки — могут.
Тотлебен, несмотря на все достоинства, был известен как невероятный авантюрист и не один раз крупно вляпывался из-за этого, так что особых сомнений — пойдёт он на штурм или нет, у попаданца не было. Не было и у Аюки — на редкость умный и образованный человек. Ну а речь… Что тут поделаешь, если обучал его выходец из какой-то русской глубинки — СОВСЕМ глубинки.
64
Прошлый набег — В 1757 году австрийцы без боя взяли Берлин.
Обоз доверили уланам потому, что больше, как оказалось — некому. Калмыки и казаки — слишком лёгкая конница, не выдерживающая серьёзного противостояния. Да и отношение местных жителей к ним было не лучшим. Чего уж греха таить — что те, что другие, мародёрами были знатными, да и прусская пропаганда работала. В общем, большая часть местных была искренне уверена, что “дикие азиаты” (а к казакам это тоже относилось), едят жареных младенцев и занимаются осквернением храмов.
Вот и получалось, что при приближении диковатых всадников немцы резко проникались духом патриотизма и готовы были оборонятся до последнего, рассылая соседям панические послания. Ну а к русским солдатам отношение было достаточно лояльным — на фоне местных наёмников и отребья, вербуемого в войска, соотечественники выглядели невинными зайчиками.
Ограбить они при случае могли, да и юбки бабам задирали — нечасто, нужно сказать, но бывало. Однако не совали ноги фермеров в камин, чтобы выпытать захоронку, не трогали малолеток, да и баб если валили, то не всей ротой.
Поскольку казаки были уже заняты, а лёгкая конница нужна была уланам позарез, то сотню калмыков переодели в европейские мундиры и приказали всячески маскироваться.
Уланам приходилось буквально разрываться — обоз-то важный, порох и прочее военное снаряжение. Русские и австрийские войска взяли такой темп, что телеги просто бы не успели [65] за войсками. Вот и пришлось выступать заранее, да пробираться потом окольными путями.
65
Телеги просто бы не успели При многодневном переходе у кавалерии нет особых преимуществ в скорости перед тренированной пехотой. Для повозок это правило работает ещё более чётко.
Стычки? Были, а как же. В этом вся сложность — грохнуть супостата с гарантией, да при этом не нашуметь. Вроде бы получалось — во всяком случае, даже если их и обнаружили, то погони пока не было, а это самое главное.
На сон оставалось совсем мало времени — особенно офицерам. Хорошо ещё, что уланы не были “чистыми” кавалеристами и привыкли при долгих переходах спешиваться и идти или бежать рядом с лошадью [66] . Пусть и выехали одвуконь, но за две недели путешествия вымотались жутко. Даже Владимир/Игорь чувствовал себя усталым…
66
Идти или бежать рядом с лошадью — Достаточно распространённая практика в лёгкой кавалерии. При длительных переходах это помогает экономить силы лошадей. Ну и учтите, что лошади тогда были заметно хуже современных, а в России проблема с породистыми лошадьми стояла очень остро.
Впрочем, он-то как раз работал больше остальных — знал возможности своего организма и старался “За себя и за того парня”. Поскольку обязанности квартирмейстера с него никто не снял (хорошо ещё, что командование ротой принял на себя новый офицер), то поговорка получилась к месту.
Вообще, попаданец в последнее время начал уже всерьёз считать, что за ним наблюдают высокопоставленные особы — чувствовался некий… интерес. Для примера — ну неужели не было грамотного и честолюбивого квартирмейстера для прославленного уланского полка? И ведь таких неувязочек — масса. Складывалось впечатление, что его проверяли на прочность и вообще — изучали.
Подъехав у Рысьеву, Владимир коротко обговорил кое-какие служебные детали.
— Эк тебя путешествие подкосило, — заметил командир.
— Да и ты не красавец, — хмыкнул подчинённый.
— Эт да…
— Ладно, Прохор Михайлович, — проедусь-ка я по окрестностям, развеяться надо, а то совсем уже…
— Да езжай уж, — отмахнулся подполковник, — вижу, что надо проветриться.
Оставив Тимоню отсыпаться, поручик взял одного из молодых. В одной из недавних стычек тот повредил руку, но как боевая единица он был спортсмену и не нужен — так, послать куда в случае нужды, чтобы самому лишний раз не мотаться.