Экстремальная археология
Шрифт:
Хотя, если вспомнить всех встреченных днём пьяниц, наркоманов и голодающих, всяческого дурмана в Хлонассисе куда больше, чем еды. Так что, кому сильно надо, найдёт.
Хорошо бы подробнее узнать, о чём болтает команда.
А что если...
— Сафи, а почему бы у тех моряков не купить еду? Я в этом фонтане много монет насобирал.
— А толку с них? Это же городские монеты.
— И что, разве это не деньги?
Девочка почему-то прыснула, после чего с сожалением заявила:
— Эх, опухший ты тип.
— Ну так объясни.
— Долго это объяснять. Даже не знаю, как. Да и найдись у тебя нормальные деньги, кто тебя к морякам пустит? И кто позволит еду от них унести? Ведь корабль пришвартовали у второго пирса.
— И что это значит? — не понял я.
— Как это что?! Это пирс семьи. Клановый. Туда никого не подпускают. Всё зерно, что привёз корабль, на склад клана разгрузили. Вообще всё. И, говорят, продавать его не собираются. На Нижний город клану плевать, они только о своих кварталах думают и о наёмниках. И немного об армии. Армия же тоже злиться начинает. Солдаты днём даже не гоняли меня, когда я клюмсов ловила. А раньше гоняли, там ведь запрещено лазить.
— Как вы тут с голоду не умираете, если еды нет? — удивился я. — На одних крабах выживаете?
— Как ты думаешь, сколько мне лет? — вопросом на вопрос ответила Сафи.
— На вид не больше десяти. Но по разговорам больше должно быть. Одиннадцать?
— Двенадцать давно, скоро тринадцать. У нас тут и без осады жить сложно, потому и расту плохо. Тут если видишь мальчика или девочку, три года можно спокойно прибавлять. Редко ошибаться будешь.
— Да уж... Но я так и не понял: за счёт чего сейчас выживаете? Того мяса краба, которое ты притащила, на одного еле-еле хватит.
— Да как-то выкручиваемся, тут всегда выкручиваться надо, — уклончиво ответила девочка и одновременно со мной обернулась на необычный для ночной поры шум.
Больше всего это походило на приглушённые шаги десятков ног. Как будто толпа народа в лёгкой обуви (а то и босиком) приближается к площади по узкому переулку.
А вот и огоньки слабеньких факелов замелькали.
Мы, не сговариваясь, рванули за фонтан, присели за бортом, осторожно приподняли головы и принялись наблюдать за происходящим.
Из переулка высыпалась немалая орава. Сумеречное зрение под вновь экипированным маскировочным амулетом работало далеко не на полную мощность, но этого хватило, чтобы разглядеть десятка три человек. В основном подростки старшей возрастной категории и юноши, несколько мужчин, самому старшему не больше двадцати пяти. Почти все с факелами, причём горят они едва-едва, скорее тлеют. У большинства в руках ещё и дубинки присутствуют, у некоторых за поясами топоры, каменные молотки и большие ножи.
Оружие выглядит, мягко говоря, не первоклассно. Живо напомнило смехотворный кастет, которым меня сегодня пытались приголубить. Да и ещё кое-что знакомое просматривается.
Сафи прошептала то, что и без пояснений очевидно:
— Это Ленты. Не высовывайся.
Да я и не собирался. Хотя, даже под гнётом амулета, могу этой шантрапе устроить проблемы. Особенно если достану что-нибудь из своего арсенала. Да, бандитов много, но никому из них не доводилось отмахиваться от четырёх взрослых крысоволков одновременно. И это без помощи умертвий.
Выбравшись на площадь, банда направилась не к фонтану, чего я опасался, а к одному из самых приличных окрестных домов. Места он занимает немного, зато два высоких этажа, плюс мезонин и фасад пусть и обветшалый, но богатый и при этом стильно оформленный, не безвкусица.
Один из старших сходу взмахнул рукой. Зазвенело стекло на первом этаже, и тут же на окна и двери набросилась вся свора. Толпа крушила, вламывалась, лезла со всех сторон.
Изнутри послышался пронзительный женский крик. В соседних домах начали загораться огоньки, на фоне освещённых окон шевелились силуэты пробудившихся жильцов.
На один из балконов вышел пожилой мужчина в светлой ночной рубахе:
— Вы что творите?! Стража! Стража!!!
Один из старших громил указал на крикуна длинным тесаком:
— Если не заткнёшься, твой дом будет следующим!
Этого вполне хватило, чтобы мужчина замолчал. И никто из соседей даже не попытался его поддержать, хотя в сумеречном зрении прекрасно видно, что возле окон маячит немало людей. Следят за происходящим, но ничего не предпринимают.
— Это нормально, что богатый дом в центре квартала вот так нагло толпой грабят? — не удержался я от рвущегося на язык вопроса.
— Да ну, это не богатый дом, — возразила Сафи вместо ответа.
— Небогатый? Да этот дом стоит больше, чем триста таких лачуг, как ваша.
— Ну да, дом хороший, — не стала спорить девочка. — Но это старый дом. Когда-то город был совсем другим. А теперь тут такая же беднота, как у нас в районе. Просто эти ещё не поняли, строят из себя хозяев жизни. Ты же видел, они почти такие же горшки, как и мы. Тоже есть нечего, хоронить своих не успевают. И воду от Верхнего им давно отрезали. Сказали, за неуплату. Пьют теперь такую же гадость, как мы пьём.
— И что, разве ваша стража в такое не вмешивается?
— Стража? Ну ты и сказал. Это в Верхнем городе стража нормальная. А тут не стража, тут твари опухшие. Клан таким, как Ленты, отдаёт здесь всё на ночь. Никто никогда не вмешивается. Чем хуже мы живём, тем лучше клану.
Я покачал головой:
— Чем дальше, тем меньше я понимаю ваши порядки. Какой смысл клану гнобить своих жителей?
— Так мы не шудры. Данто много шудр держать не может, у них не сильный клан. Да и шудры не настоящие, клятва без крови, это не клятва.