Экстренный контакт
Шрифт:
Я закатываю глаза, но никто из нас не двигается с места.
— Том?
— Да. — Мой голос хриплый.
Она сглатывает.
— Как думаешь, он позвонит?
Мне требуется секунда, чтобы понять, о чем она говорит, а когда понимание приходит, это тот самый метафорический холодный душ, который мне нужен.
— Гарри, — говорю я, и мой голос становится ровным, когда произношу имя ее босса. Я думаю о ней. О нас. А Кэтрин думает о партнерстве. Конечно, думает.
Она кивает, и моя вспышка негодования почти сразу утихает, когда
— Эй. Кейтс. — Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее, но опускаю ее. — Что бы ни случилось, позвонит ли Гарри на это Рождество или на следующее. Он гордится тобой. Твой отец, я имею в виду.
Она вскидывает голову, ее удивленный взгляд встречается с моим в отражении зеркала в ванной.
Я не свожу с нее глаз и говорю то, что должен был сказать много лет назад, то, что ей нужно услышать, даже если она этого никогда не признает.
— Но я также знаю... твой отец заботился о твоем счастье больше всего на свете. Он бы не хотел, чтобы ты жертвовала им в погоне за его мечтой.
В ее карих глазах мелькает уязвимость, которую она почти сразу же сменяет искрой гнева. Ее защитный механизм.
— С чего ты взял, что я чем-то жертвовала?
— Точно. — В мой голос возвращается нотка уязвленности, потому что гнев — это и мой защитный механизм. — Потому что наш брак был ничем.
— Наш брак не был ничем, — говорит она с такой силой эмоций в голосе, что теперь моя очередь удивляться. — Конечно, это было важно. Но я думаю, мы просто пропустили ту часть клятвы, где мне предстояло выбрать: ты или мой отец.
Я замираю и прекращаю свои неуклюжие попытки перевязать ее рану.
— Что? Ты думала, что все было именно так?
Кэтрин пожимает голым плечом.
— Нет, ты не отмахнешься от этого, — говорю я, придвигаясь к ней сбоку и заставляя смотреть прямо на меня, а не через отражение. — Объясни.
Она сглатывает.
— Не знаю, может, это звучит мелодраматично, но... ты знал, чего я хотела, когда мы начали встречаться. Знал, как важно для меня стать партнером, и знал, почему. Знал, что этого хотел мой отец, что я ему обещала. И думала, ты это понимаешь. И ты был рядом со мной. Я любила тебя за это. А вместо этого ты просто... ушел.
— Я все это понимал, Кейтс, и, черт возьми, я боролся, — говорю я, потому что защищаться легче, чем терпеть боль. — Это не значит, что я просто встал и вышел за дверь в один прекрасный день в никуда.
— Мне так показалось, — тихо говорит она. — В один день я пытаюсь научиться совмещать тяжелую работу и требовательного мужа. А на следующий ты сказал мне, что с тебя хватит, и я... растерялась. Знаю, что не очень хорошо справлялась с ролью жены. Но я правда старалась. Думала, что мы стараемся. Думала, что именно этим и занимаются пары — выясняют, как быть в браке. Вместе.
Провожу рукой по лицу и, возможно, впервые пытаюсь взглянуть на гибель нашего брака ее глазами. Я знал, что мы никогда не были на одной странице,
Черт, я не уверен, что мы даже говорили на одном языке.
В тот последний год я помню скорее призрак жены, чем настоящую жену. Она была в офисе чаще, чем дома. Откладывала бесчисленные свидания и никогда не выполняла своих обещаний перенести их на другой день. На повестке дня у нее было все: от секса до отпуска, и готов поклясться, что даже в разгар этих двух дел ее мысли были заняты работой. Бывало, сидя рядом с ней за крошечным столом в столовой и завтракая, я не был уверен, что она вообще заметит мое отсутствие.
Поэтому развод казался мне не то чтобы легким, но логичным вариантом. Казалось, ей было все равно, буду ли я рядом или нет.
А я хотел, чтобы ей было не все равно.
Но, глядя на нее сейчас, слушая ее версию, я понимаю...
Ей было не все равно. Чертовски не все равно.
— Почему ты мне ничего этого не сказала, — говорю я, не в силах сдержать разочарование в голосе.
Кэтрин крепче сжимает полотенце, и то, как она переминается с ноги на ногу, говорит о том, что этот разговор ей неприятен.
Я жду, что она скажет что-нибудь язвительное и вытолкнет меня из ванной, но та удивляет меня тем, что стоит на своем и лишь слегка огрызается.
— Что я должна была сказать? — спрашивает она со вздохом. — Эй, Том, кстати, пожалуйста, не разводись со мной?
— Да!
Кэтрин качает головой.
— Никто не хочет быть замужем за тем, кто не хочет быть женатым.
Конечно, я хотел быт женатым.
— В тот день, когда я сказал тебе, что хочу развестись... Кейтс, я даже не был уверен, что ты меня услышала. Ты едва подняла глаза от своего телефона.
— Потому что я не могла! Я не знала, как... я не могла поверить... — У нее перехватывает дыхание, и она поднимает глаза к потолку с яростным выражением лица, и я ошеломлен, увидев непролитые слезы.
Инстинктивно я протягиваю руку, чтобы утешить ее, но опускаю ее. Прикоснуться к ней, чтобы помочь с травмой, это одно. А вот прикоснуться к ней, чтобы утешить, это уже слишком близко к той черте, которую я не могу перейти.
Кэтрин берет себя в руки и смотрит на меня.
— Разве это имело бы значение? Ты уже принял решение.
Я хочу возразить, но она говорит откровенно, поэтому заставляю себя сделать то же самое.
— Нет, — тихо признаю я. — Наверное, это не имело бы значения. Если не считать проблем с общением, у нас обоих были разные представления о том, как должен выглядеть брак.
Она кивает, и я вижу, как непроницаемая Кэтрин возвращается, и не знаю, испытываю ли облегчение или разочарование.
— Да. Именно так. Что было, то прошло. — Она вскидывает бровь. — Так ты хочешь посмотреть, как я принимаю душ, или тебе хватило того, что пялился на мою задницу?