Экватор – наш!
Шрифт:
Сзади скрипнула дверь, послышались частые шаги.
Виктор Семенович не стал оборачиваться. Без стука и доклада к нему в кабинет мог войти только заместитель. Да и походка была его – мягкая, семенящая.
– Ты чего сегодня такой смурной? – прозвучал в тишине голос Казакова.
– А-а, – отмахнулся генерал и затушил окурок. – Лучше не спрашивай.
– Можешь не отвечать – я догадываюсь о причине. Тебя беспокоит Владимир.
– Судьба детей всегда беспокоит нормальных родителей.
Шаталов прошелся вдоль окон, вернулся
– Ты по делу? – спросил он заместителя.
– Нет, зашел узнать, что с тобой. Уж больно ты подавленно выглядел на совещании.
– Выпить хочешь?
– Пожалуй, можно, – пожал плечами Казаков. – Публичных мероприятий на сегодня больше нет.
– Тащи! – кивнул генерал на барный отсек в короткой мебельной стенке.
Сам тем временем открыл папку, перевернул несколько страниц и нашел список группы «Десна».
Командиром группы значился майор Геннадий Савин – опытный тридцатидвухлетний вояка. Ветеран отряда. Не женат, проживает в Москве, в служебной однокомнатной квартире.
Вторым по списку шел его заместитель – капитан Николай Литвинов. Двадцать восемь лет, грамотный, рассудительный офицер. Женат, двое несовершеннолетних детей, живет в ближнем Подмосковье.
Следующим был старший лейтенант Вячеслав Мазенко. Связист по специальности, двадцать пять лет. Холост, проживает в служебной квартире на северо-западе столицы. С этим добродушным и начитанным парнем неплохо сдружился Володька, числившийся в списке четвертым.
Пока Казаков разливал по рюмкам коньяк, взгляд Шаталова несколько раз скользнул по сухим строчкам, касавшимся его сына.
Возраст, звание, специализация, дата зачисления в отряд, семейное положение, место жительства…
Пятым членом группы был снайпер – тридцатипятилетний прапорщик Василий Трифонов. Самый возрастной и опытный боец в группе. Женат, имеет сына-старшеклассника. Проживает в ближнем Подмосковье в частном доме вместе с престарелыми родителями.
Шестым и последним в списке числился прапорщик Анатолий Панков. Тридцать лет, по специальности – медик. В отряде служит шестой год. Разведен. Проживает в однокомнатной квартире, расположенной в Домодедово.
– Ну, давай, – поднял Шаталов рюмку.
– За успех предстоящей операции? – с улыбкой предложил Казаков.
– За успех…
Два генерала проглотили алкоголь, закурили. Выпуская к потолку тонкую струйку дыма, заместитель бросил:
– Да не мучайся, Виктор. Замени Владимира на кого-нибудь из другой группы. В «Енисее» есть нормальный капитан – в Сирии прошел серьезную обкатку. И мужики из «Десны» тебе спасибо скажут, и со своей души камень сбросишь.
Шаталов одарил Казакова тяжелым взглядом:
– А как потом руководить Управлением? Как смотреть людям в глаза?
– Брось, Виктор, ерунда все это!
– Ну, во-первых, Дима, доверие и авторитет в нашей работе – вовсе не ерунда. Во-вторых, Володька мой – не паркетный розовощекий мальчик, а настоящий боевой офицер, воспитанный безо всяких поблажек. Был бы другим – сам бы попросился служить при штабе.
– Да, с этим не поспоришь. Боишься, что взбрыкнет?
– Еще как взбрыкнет.
– И что думаешь делать?
– Не знаю… – вздохнул Шаталов. – С одной стороны, не хочется его ломать, отстраняя от командировки. С другой – если с ним что-то случится, я себе этого никогда не прощу. До самой смерти.
– То-то и оно.
– Налей еще, что ли, по одной…
Казаков наполнил рюмки ароматным алкоголем. Выпили. Вновь подпалили по сигарете. Это уже была третья по счету за сегодняшний день – такого нарушения Шаталов никогда себе не позволял.
– Ты иди, Дима, – выдохнул он дым. – А я до подписи приказа посижу и подумаю.
Кивнув, Казаков поднялся и зашагал к выходу.
– Зови, если помощь потребуется, – на ходу бросил он.
– Хорошо, позову…
Глава третья
– …Обязательно еще разок наведаюсь туда, – мечтательно вздохнул Равиль. – Вот закончатся все наши злоключения, вернемся на базу, напишем рапорта на отпуск, и сразу куплю билет на поезд. Именно на поезд – чтоб не торопясь посмотреть в окошко на родные просторы. Напишем же, командир? Нам ведь положен отпуск после плена?
– А как же иначе? Конечно, положен, – улыбнулся Карбанов. – Как минимум месяц для психологической реабилитации.
– Вот и отлично!
– Мне тоже всегда чертовски нравился этот город. Впервые я попал в Питер лет в двенадцать и сразу понял, что влюблен в его архитектуру, в его жителей. И даже в сырую ветреную погоду, – негромко говорил Николай, заложив руки за голову и глядя в бревенчатый потолок. – Вряд ли я тогда понимал толк в ценностях экспонатов Эрмитажа или романтику белых ночей. Но почему-то дико щемило сердце, когда уезжал…
Спустя три дня обстановка на острове нисколько не поменялась и даже стала привычной. Вдоволь отоспавшись и восстановив силы, те заскучали и на второй день сами попросили какой-нибудь работы.
Подумав, капитан предложил:
– Хорошо, можете собирать сухой хворост для костра. Только не маячьте по краю болота – мало ли что…
На том и порешили. Вчера перед ужином вертолетчики обошли по периметру весь островок и притащили к лагерю три большие охапки сухих веток. Сегодняшний рейд был запланирован на пять чесов вечера. А пока валялись на жестких бревенчатых нарах в блиндаже и мечтали о возвращении в Россию.