Эквей. Трилистник судьбы
Шрифт:
— В каком смысле?
— Я уже много лет прожил, Кэтти, в этом мире и много чего видел и хорошего, и плохого… И знаешь, что понял?
— Что?
— Что сильнее любви нет ничего. На собственной шкуре испытал, когда Эли меня вытащила. Просто помни об этом и не сдавайся, даже когда захочется опустить руки.
— Хорошо.
Но я вспомнила о нашем разговоре только через два дня, когда нам пришлось в спешном порядке бежать из нашего убежища.
— Кэтти, Александр! Быстро собирайте вещи, — задыхаясь от бега, произнесла мама, вваливаясь в нашу квартиру.
Сашка сразу схватился за бластер, а я испуганно замерла с тарелкой в руках посреди гостиной.
— Мам, а что случилось?
— Нам надо уезжать как можно скорее.
— Почему? — всё ещё пыталась допытаться я.
Не хотелось мне осознавать, что наш хрупкий мир рушится.
— О вашем местоположении стало известно. В течение десяти минут дом окружат журналисты, а значит, будет и Альянс. Охрана не сможет всех долго удерживать, так что надо уезжать и как можно скорее. Мобиль ждёт внизу.
— Да, конечно, надо собрать вещи, — засуетилась я, но Сашка меня поймал.
— Кать, некогда, — быстро произнёс мужчина. — Вещи нам потом привезут, это не так страшно. А сейчас нам надо уходить и как можно быстрее.
И всё-таки мы опоздали.
Когда выбежали на улицу, у дома, едва сдерживаемая десятком бойцов личной княжеской охраны, собралась толпа народу, которая, стоило им нас только увидеть, заголосила, выкрикивая один вопрос за другим.
— Ива Бишоп!!
— Ива Бишоп!
— Как давно вы встречаетесь с ивом Переславцевым?
— Княгиня! Как вы относитесь к тайному роману вашей дочери?
— Ива Катрин, вы беременны?
— Как вам удалось избавиться от печати?
— Почему Богиня вас отпустила?
— Ив Переславцев, вы собираетесь узаконить отношения?
— Хита была подделкой?
— Как Князь отнесся к вашему роману?
— Ив Переславцев, это правда, что Альянс собирается обвинить вас в пиратстве?
— Вы уже решили, когда свадьба?
И всё в таком же духе.
— Чёртовы кровососы, — процедила мама, хватая меня за руку и таща в сторону мобиля.
Я же рефлекторно схватилась за Сашу, пытаясь увести его следом, и едва не упала, когда он внезапно словно окаменел и застыл.
— Саш? — недоуменно пробормотала я, оборачиваясь, и испуганно охнула. — Мама…
— Что ещё? — она тоже оглянулась. Но сориентировалась быстро, сразу же дёрнув меня на себя и пряча за спину. — Кэтти, назад, живо! — после чего крикнула одному из охранников. — Князя вызови! Немедленно!
А я во все глаза смотрела на Сашку. Смотрела и не узнавала.
Мужчина стоял сгорбившись, опустив руки, сжатые в кулаки, и исподлобья глядя куда-то в пространство. Этот взгляд ничего не выражал, в нём не было ни эмоций, ни чувств — ничего. Черты лица заострились, а губы искривились в некрасивом оскале.
— Саша… Сашенька, — прошептала я, всхлипывая.
— Чёрт, не могу пробраться, — прохрипела мама и подтолкнула меня к мобилю. — Катрина, быстро садись и улетай отсюда.
— Нет!
— Я кому сказала. Ты что, не видишь, что он неуправляем?
И в этот момент Саша повернул голову в нашу сторону.
Наконец, взгляд стал более-менее осмысленным, правда, легче от этого не стало.
«Убить!» — ясно читалось в мёртвых карих глазах.
— Не стрелять! — громко и чётко приказала мама охранникам, которые сразу же ринулись нам на помощь.
Сила приказа — страшная сила. Даже понимая, что надо спасать Княгиню во что бы то ни стало, они замерли, не смея нарушить прямое указание, и сосредоточились на мне.
Меня трогать и защищать не только можно, но и нужно. Правда, беспрекословно подчиняться я тоже отказалась.
Надо сказать, что сила воли у мамы была огромная, и спокойствие она не теряла. Даже когда Саша походкой зомби (когда тело не слушается своего хозяина, и каждое движение приходится делать, прилагая огромное количество усилий) двинулся в её сторону, когда медленно, словно превозмогая боль, достал бластер и направил прямо в её сердце.
Вот только курок всё не нажимал.
Я видела, как Сашка боролся. Как болезненно исказились черты его лица, как дрожала рука. Он не хотел делать этого, но одного желания было мало. Нас обнаружили и теперь воздействовали на его разум.
— Княгиня, — вновь попытался вмешаться начальник охраны.
«Да, за убийство особы княжеских кровей по головке не погладят», — нервно подумала я и сама ужаснулась своим мыслям.
— Я сказала не лезть и не стрелять, — отрезала мама, не сводя пристального взгляда с Сашки. Капельки пота блестели у неё на лбу, но она не сдавалась и продолжала пробиваться к его сознанию. То, что Сашка так и не выстрелил, уже говорило о многом. — Ну же… давай… помоги мне! Услышь же меня!
— Мама, — шептала я, заливаясь слезами.
В мобиль я так и не села, вообще отказалась куда-либо уходить. Продолжала стоять чуть в стороне и смотреть на самых дорогих для меня людей. Кто победит — машина или человек? Добро или зло?
А бластер всё еще был направлен маме в грудь.
Где-то там, на заднем плане, шумели журналисты, снимали камеры и шла прямая трансляция в телевизионные эфиры, а здесь решалась судьба.
Надо что-то делать. Я видела, что мама устала и силы уже на исходе, а Саша всё не мог прийти в себя. Рука с бластером дрожала, но не опускалась.